– Прошу на кухню, – Аракчеев сделал приглашающий жест и посторонился. – Поговорим за чашкой кофе. Извините, спешу, поэтому пока вводный инструктаж. Вечером снабжу вас деталями.
Он говорил отрывисто, как человек, который и впрямь очень сильно торопится, и мысли его сосредоточены не на собеседнике, а на предстоящих делах.
Когда Марианна прошла мимо, на нее повеяло дорогим, свежим одеколоном и крепким кофе. Смесь ароматов была очень утренней. Она бодрила, волновала и будоражила воображение.
– Садитесь, – повелительно предложил Аракчеев, когда они очутились на кухне.
Здесь было все так же, как и вчера. Только пирогами не пахло – повариха еще не явилась и не приступила к работе. Но кругом идеальный порядок, в окно светит солнышко, деревянные поверхности, ярко-желтые от лучей, кажутся теплыми, хромированные детали слепят блеском.
– Чай, кофе?
– Кофе, – машинально повторила Марианна последнее слово и робко присела на краешек широкого табурета.
– Капучино, американо, эспрессо? Сахар, корица, шоколад? – Петр Аркадьевич добавил в голос любезности.
Марианна позавтракать не успела, поэтому ей очень хотелось капучино с двумя кубиками сахара, корицей и шоколадом, и еще бы булочку с маслом, и пару толстых ломтиков сыра сверху, но она застеснялась и сказала:
– Американо. Спасибо, ничего не нужно.
Он кивнул и принялся небрежно колдовать у кофеварки с таким количеством кнопок, что если в них хорошенько разобраться, можно наверняка запустить это хромированное чудо техники на орбиту.
Через минуту загорелая, жилистая кисть, сверкнув запонкой в белоснежной манжете, поставила перед Марианной кружку, а следом пододвинула вазу с тонюсеньким имбирным печеньем.
Марианна мельком отметила, что пальцы у Аракчеева длинные, как у пианиста, с аккуратными ногтями.
Он, наверное, ничего тяжелее кофейной кружки в руках отроду не держал, с внезапной желчностью подумала Марианна. Она уцепилась за эту сварливую мысль, чтобы не наплести себе в голове разных фантазий – ее очень смутил нежданный ритуал с приготовлением кофе, так похожий на ухаживание.
Петр Аркадьевич сел напротив, быстро глянул на часы – для этого ему пришлось сделать небрежный, типично мужской полувзмах рукой с отведенным локтем, чтобы заставить манжету скользнуть назад. На миг обнажилось запястье, заросшее золотистыми волосками, и широкий черный ремень, на котором сидели массивные часы.
