— Да мы вам доверяем! Разве бы кто подумал! — замахал руками отец, а сам на гостей покосился. Те стали подтягиваться к дверям, увидев, как намечается что-то интересное.
Жених нахмурился и скривил губы. Я даже обрадовалась, что он на меня не смотрел — зато я могла его разглядеть. И удивилась. Финист был немногим старше меня, лицо совсем молодое, без усов, только шрам от губы до подбородка суровости добавляет. В отличие от отца и меня самой, лишнего веса в женихе не было ни капли. Когда руки на груди сложил, синяя ткань рубахи натянулась, и все девицы в зале на него без стыда уставились. Даже сестрица моя, Алёнушка, из-за спин подружек выглянула. Я тоже невольно залюбовалась, только не женихом, а сестрицей. Ей всего пятнадцать годков стукнуло, а она уж заневестилась, расцвела красотой. Волосы, как золото, густые, длинные, сама высокая и стройная, и спереди есть на что посмотреть, и сзади всё ладно. Парни вокруг нее пчёлами вились.
«Если бы Финисту Алёнушку предложили, он бы точно согласился», — подумала я невольно.
Засмотрелась на сестренку и уколола палец иголкой — до крови, и больно так, что, не удержавшись, вскрикнула. Отдёрнула руку, слизнула набухшую капельку, чтобы не испачкать вышивку, как вдруг поняла — смотрит на меня кто-то. Подняла глаза, а это Финист развернулся, прищурился, носом повёл, точно принюхивался к чему-то. Как кот.
Отчего-то от его взгляда мне стало не по себе, и пальцы я поспешно сжала в кулак. Вот и показала манеры. Сейчас он отцу скажет, что невеста не подходит, да ещё при всём честном народе опозорит. Главное, обиду не показывать при Алёнушке и её подружках. Иначе потом с лживым сочувствием проходу не дадут.
— Кто что подумает, его дело, — неожиданно спокойно заговорил Финист, отвечая батюшке, а сам на меня смотрел, — но невесту глупые сплетни могут расстроить. Наедине мы наговоримся, как свадьбу сыграем.
В зале кто-то ахнул от его слов. Сестрица и вовсе руку к губам приложила от растерянности. А я не знала, что сказать и как поступить. Выходит, он от свадьбы не отказывается?
Финист подошёл ко мне неспешно, как к испуганному зверьку. На вышивку посмотрел, хмыкнул.
— Хороший ворон получился, невестушка, — сказал он и наклонился ко мне. Вот странно — вином от него почти не пахло. Зато был запах леса на рассвете, бодрящий и немного терпкий. Финист ловко взял мою уколотую руку в свою, я даже отдёрнуть не успела, и поцеловал кисть. А он пальцем по ранке провёл — словно пёрышком. И боль пропала.
