***
По крайней мере, его сын был жив. Морис Анедо принял из рук готового разрыдаться Реймана телефонную трубку, чтобы сообщить Алексу страшную новость. Они не смогли. Они не справились.
Не зная, как начать, граф с содроганием в сердце набрал в лёгкие как можно больше воздуха и большой палец его правой руки уже коснулся кнопки вызова, когда телефон ожил в его руке.
Молча приняв вызов, он услышал взбудораженный голос Элитариуса:
-Морис пришёл в себя! Прекращайте сеанс…
Граф что-то ответил, даже не понял, что, и стёр со лба испарину: так бывает только в очень хороших сказках. Все живы. Хвала богам! Все живы…
Но теперь нужно действовать быстро и решительно. Пока оба не пришли в себя настолько, чтобы отреагировать…
Морис Б. бежал вверх по лестнице, едва справляясь с дыханием.
-Мартин! – Кричал он вовсе горло, будто тот, если бы был здесь, мог его услышать. Но его всё равно не было.
Он это чувствовал, как могут чувствовать только диады, а на все вопросы сына я отвечал угрюмым молчанием – добивать его сейчас мне совсем не хотелось. Но то, что совсем недавно произошло по их с Мартином вине, не могло остаться безнаказанным.
Сдерживать его я не мог, и едва мы вышли из автомобиля, доставившего нас обратно в Лонингтемн, Морис Б. рванул что есть силы на поиски брата.
Он оббежал всё: начиная от гостевых покоев Мартина до столовых Ареа, налетая на прислугу, расспрашивая всех о брате, но те лишь пожимали плечами и торопились уйти.
Наконец терпению Наследника Элитариуса пришёл конец, и он набросился на меня с обвинениями, отыскав в кабинете.
-Где он, отец?! Неужели на пути в Грессию?!
Я всё так же молчал, и тогда он продолжил.
-Я поверить не могу, что граф Анедо так поступил с нами! Даже не дал попрощаться!
Мне показалось или он всхлипнул?
-Это было наше обоюдное решение. – Сухо сообщил я, хотя внутри меня всё переворачивалось, предчувствуя дальнейшую реакцию Мориса Б. – И впредь, ввиду произошедших событий, мы не можем позволить вам больше видеться. Никогда. Прости.
Секунд десять мой сын переваривал эту информацию с открытым ртом и округлившимися от гнева и боли глазами.
-Что?! Отец, вы не имеете никакого права так поступать. Мы братья, мы диады, чёрт вас возьми! Ты хоть представляешь, что это такое?!!!
Я знал, что разбиваю его сердце на тысячи осколков, собственными руками, но не по своей воле – того требовали обстоятельства.
-Да. – Столь же сухо ответил я. – Это больно. Но это позволит вам жить, а нам видеть своих детей живыми и невредимыми, а не затерявшимися где-то в далёком прошлом и с выкаченной до капли энергией.
