Сглотнул. Посмотрел на свои руки, что продолжали лежать на тонкой женской талии и чуть не повёл ладонями вверх. В самый последний момент остановился, напоминая себе, что он, кончено козел, но не озабоченный извращенец. И что он не имеет никакого права ТАК касаться этой женщины.
Досчитал до десяти. Выдохнул и полностью стянул с неё платье. Потом, стараясь совсем не смотреть на соблазнительное тело, стянул чулки и укрыл её толстым одеялом. По-хорошему, ещё надо бы снять с неё и бюстгальтер, но лучше не рисковать.
Градская повернулась на правый бок, глубоко вздохнула и, подложив под щеку руку, сладко засопела. Такая ранимая, домашняя…
Васильев постоял ещё с минуту, смотря на спящую, и чувствовал себя настоящим дураком. Потом развернулся и стремительно покинул комнату. На первом этаже он привёл гостиную в порядок, помыл посуду, выключил везде свет и только после этого оделся в свою рабочую куртку и вышел в маленький коридор. Подумал: «Может, стоит вынести на свалку вещички бывшего?» Но всё же не стал так сильно хозяйничать в чужом доме. Обулся и, выйдя на улицу, захлопнул за собой дверь.
Вдыхая ночной морозный воздух, он начал понемногу приходить в себя. Всё же как-то опьяняюще подействовала на него эта дамочка. Усмехнувшись, он укоризненно покачал головой и, поспешил покинуть двор…
Отрывать глаза совсем не хотелось, но организм настоятельно потребовал посетить дамскую комнату, поэтому перевернувшись на спину, Ирма тяжело вздохнула и открыла глаза. Резкая боль прострелила голову, и она болезненно поморщилась.
«Меньше пить надо, голубушка!» — мысленно пожурила она саму себя.
Нехотя отбросила одеяло в сторону и, приняв сидячее положение, Ирма в недоумении уставилась на своё практически обнажённое тело. Потом быстро отыскала взглядом аккуратно сложенные чулки и платье, лежащие на стуле.
Нахмурилась. Значит, сегодня ночью она была достаточно трезвой, чтобы вещи не разбросать по всей комнате, а сложить их на стул. Но была недостаточно трезвой, чтобы снять с себя бюстгальтер и надеть ночную сорочку? Бред какой-то. При любом раскладе всё должно было быть наоборот! Ещё никогда в жизни она не забывала переодеваться, если только не засыпала прямо в одежде.
Её сознание цеплялось за что-то ускользающее, но никак не могло выхватить, что именно это было. Поэтому Градская решила не мучить себя с утра пораньше и босыми ногами встала на пол. Пошевелив пальцами нижних конечностей, вновь невольно задумалась. Мистика какая-то. А где её любимые домашние тапки? Неужели она была такой пьяной, что и о тапочках забыла?
