– Так, так, так! – задумался Арнольд Оскарович. – Значит, не в его интересах менять прошлое. Иначе он теряет всё. А эти ребятишки хотят именно изменить прошлое. Вот посмотрите, что говорит сын Марии: «Потом восстановить машину времени, отправиться в 1991-й и предотвратить распад Советского Союза.» И, как я понял, он сказал это девочке, которая сейчас летит к Нечаеву. Если она ему об этом проболтается, то подпишет смертный приговор и себе, и сыну Марии.
– Неужели банкир Нечаев поверит в игры этих бывших школьников? – наконец подал голос Павел.
– Во-первых, офицер КГБ Нечаев, который участвовал в эксперименте по перемещению во времени, – напомнил Арнольд Оскарович. – А во-вторых, Нечаев в случае реализации планов сына Марии рискует такими деньгами, ради которых пойдут на всё. Тем более, если на самом деле эти деньги не его.
– Что же теперь делать? – растерялся Павел. – Получается, что мы имеем информацию о предполагаемом преступлении. Мы должны как-то реагировать.
– И как ты отреагируешь? – Николай Петрович тоже выглядел озадаченным. – Побежишь снимать девчонку с рейса? А на основании чего?
– На основании оперативных материалов.
– Которые ты получил сомнительным путём. Так ведь?
Павел смущённо замолчал.
– Нам остаётся только наблюдать, – подвёл итог Арнольд Оскарович. – Это как в войну – самолёт выбросил агентов на вражеской территории, а ты сидишь и ждёшь, когда они выйдут на связь.
– Но там вы агентов готовили сами, а здесь эти дети откуда взялись? – в недоумении спросил Павел.
– Откуда? Этот парень – сын Марии Егоровой, первого разведчика во времени. И друзья у него подходящие. А почему они так себя ведут? С одной стороны – они умеют действовать самостоятельно, в отличие от нас. С другой – они считают своим долгом защищать свою страну. В наше время были комсомольцы-добровольцы. Сейчас комсомольцев нет, но добровольцы остались. Так что, друзья мои, ещё не всё потеряно!
– Это не добровольцы, а какие-то кустари-одиночки без мотора! – проворчал Павел.
– А ты, молодой человек, Советский Союз-то застал? – обернулся к нему Арнольд Оскарович.
– Нет, я 92-го года, – признался Павел.
– Оно и видно! Вашему поколению этого не понять!
