— Спасибо, Луша, — проговорила Веденея.
В уме у нее смущенно мелькнуло — одного слова для благодарности мало. Луша утащила из дома шляпку с накидкой, рискуя увольнением, поделилась монетками, подсказала, куда идти…
И Веденея, торопливо отступив от высокой крапивы, поклонилась. Корсет скрипнул, поклон вышел неловким, каким-то деревянным. Того размашистого поясного поклона, который Луша отвешивала ее отцу, дольничему Арвинову, не получилось…
Луша, уже отступая от решетки, жарко зарумянилась.
Терраса храма Мары-Лады словно плыла по воде. Мелкие волны с чмоканьем облизывали сваи, расписанные полосками тины. Над прибрежным лесом вставало солнце, лучи его золотили клочья тумана, плывшие над гладью Темнореченского озера…
За единственным столиком в центре террасы сидела женщина. Перед ней на столешнице стояла доска с расставленными шашками, черными и белыми. А еще там лежал лист чтец-газеты, придавленный с одного края чашкой кофе — чтобы ветер не унес лист в озеро.
Женщина читала. Нога была закинута на ногу, ладони небрежно сцеплены поверх колена.
"Государь Дмитрий Васильевич объявляет о своей помолвке с госпожой Одарией Кошкинской, дочерью дольничего Кошкинского"…
Одна из черных шашек на доске вдруг подпрыгнула — и опустилась на другую клетку. Потом над плечом женщины шелестнуло:
— Там опять собираются наступить на свои любимые грабли. Эту помолвку разыграли, как партию в шашки…
— Скорее, в шахматы, — возразила женщина. — С королем, ладьей и почти королевой. Жаль, ты не играешь в шахматы. Могла бы показать мне ходы Кошкинских.
Следом женщина расцепила ладони и подхватила чашку с кофе, оставив блюдце на газете.
Над ее плечом вздохнули с притворной печалью.
— Я не могу. Чтобы различать форму фигур в вашем мире, мне нужно затратить слишком много сил. Шашки проще. Точки на клетчатом поле, черные и белые… ты что-то хотела сказать?
— К кому мы отправим новую послушницу? — спросила женщина.
И сделала глоток. Лицо ее казалось молодым, однако вокруг рта залегли две складки — такие жесткие и глубокие, какие бывают только у старух. Серое платье было сшито по последней моде, принятой при дворе Дмитрия Васильевича. Цвет платья был чуть темней серых глаз женщины.
— Расскажи мне об этой новенькой, — попросил женский голос над ее плечом.
Женщина сделала еще глоток. Затем уронила:
— Она, как и я, из семьи нижнего магического круга.
— Дворянка? — тихо спросил голос.
Женщина кивнула. Продолжила холодно:
