Веденея молчала, с ужасом осознавая две главных истины. Во-первых, Мара-Лада еще не дотянулась до Олонецкого. Во-вторых, чтобы выбраться из провала, нужно ухватиться за край — и закинуть вверх ногу. На глазах у Олонецкого, подставляя его взгляду…
Она ушла в воду еще глубже. Спросила, ощутив, как обжигает щеки прилившая кровь:
— Как вы сюда попали?
Олонецкий как-то криво усмехнулся. Повторил:
— Это мой дом…
Надо было проверить все стенки, прикрытые листьями, пролетело в уме у Веденеи. Олонецкий словно вынырнул из-под воды. Может, тут есть ход из купальни по соседству?
Следом она пристыжено осознала, что ее дрема вовсе не была дремой.
Но наваждением-то она точно была, с ужасом решила Веденея. И выпалила:
— Вы сказали, что я вам не нравлюсь. Обещали, что я буду спать в одиночестве.
— Я соврал, — быстро ответил Олонецкий. — Тебе нужно было время, чтобы успокоиться, и я его дал. Но мне понравилось твое тело. И глаза твои понравились, у них цвет коньяка. Скажи, к чему все эти трепыхания? Женщина, которая подошла ко мне, чтобы выбиться в дорогие содержанки, не может страдать из-за таких мелочей. Или я напрасно закончил допрос, послушав Сигвича? И за твоим появлением на балу стоит что-то еще?
Он снова об этом заговорил, испуганно подумала Веденея.
— Вы меня пытали, — бросила она. — А теперь надеетесь…
Олонецкий вскинул широкие брови. Перебил:
— Я тебя лишь припугнул. Хотя подозревал в неизвестном колдовстве. Было всего два укола. После первого даже кровь не выступила. Второй раз я кольнул еще легче. Там не было боли, уж я-то знаю. А потом я тебя только гладил.
В голосе его начало похрипывать нетерпение.
— Хватит дрожать, Ведения. Собралась в содержанки, так иди. Или это из-за твоей девственности? Боишься неизведанного? Но я уже прошелся внутри тебя листом. И ты от боли не кричала.
Веденея мгновенно вспомнила, как лист ласкал ее между ног, проникая в тело. Неужели Олонецкий все ощущал? И сила его не только направляла листья…
Она вжала голову в плечи. Стыд отозвался жгучим нытьем в груди.
— Я покажу тебе, как это прекрасно, Веденея, — почти угрожающе пообещал Олонецкий. — После меня тебе понравится этим заниматься. Для содержанки это важно. И ты получишь подарок. Что хочешь — колье, диадему, новый гардероб?
— Как вы смеете… — прошептала Веденея.
Олонецкий вскинул брови. Глянул затуманено, но отрезал сухо:
— Для той, что собиралась заняться со мной развратом, это неподходящие слова. Лучше скажи, что ты хочешь. Если уж собралась в содержанки, то научись назначать цену. И получать ее.
