Платье, лицо и руки Веденеи вдруг усеяли капли прохладной воды.
Капли тут же скользнули, набухая и растекаясь по коже. Столбик книги рыбкой вырвался из руки — и Веденея, пытаясь стряхнуть с себя пелену из воды, кинулась вдоль полок. К двери, мимо стола.
Но от края ковра внезапно стрельнули побеги. Дотянулись до нее, оплели. И мгновенно впитали воду, спутав Веденее ноги. Она полетела на пол…
Побеги, набухшие от воды, неспешно опустили ее вниз. Уже лежа, Веденея услышала:
— Не торопись, Сигвич.
Волостарь Олонецкий подошел к Веденее. Встал рядом, разглядывая ее сверху, точно букашку.
— Так поздно ночью я принимаю советы только от дам, — с насмешкой заметил Сигвич, тоже подходя к Веденее.
— Это не совет, — обронил Олонецкий. — Это решение. Она проведет эту ночь с одним из нас. Пусть сначала привыкнет к одному колу, прежде чем научиться скакать на двух.
Обнаженная непристойность его слов резанула по сознанию Веденеи хлыстом. Она сипло выдавила:
— Нет, я не…
Один из ростков тут же заткнул ей рот.
— Ты меня пугаешь, Яр, — ровно заявил Сигвич. — Сегодня жалеешь эту авантюристку, а завтра начнешь жалеть тех, кто лезет с той стороны границы?
Олонецкий, не шевельнувшись, бросил:
— Один сегодня, другой завтра.
— И кому же она достанется сегодня? — спросил Сигвич. Слова его падали мерно, как капли. — Кстати, ты можешь отказаться. Тогда у нее точно будет один мужчина этой ночью.
— Не дождешься, — ответил Олонецкий. Сухо, точно дубовая колода треснула. — У Чарецких она сначала подошла ко мне. И я первым решил пойти ей навстречу. Она останется со мной, а ты попытаешь с ней счастья завтра. Когда закончишь с расспросами.
— Это несправедливо, — возразил Сигвич.
— Нет, справедливо. — Олонецкий уверенно улыбнулся. — Я в опале, а после истории с окривевшим государевым оком мне нельзя бегать по балам. Ты сам об этом сказал. Я теперь буду отрезан от цветника столичных дам… это больно и трудно, Игорь. И госпожа Левинская станет моим маленьким утешением. А ты можешь вернуться к Чарецким. Помнишь вдовушку, с которой я танцевал мазурку? Она сказала, что уедет с бала одной из последних. До завтра. Не забывай нас, опальных.
Дверь кабинета вдруг распахнулась — настежь, широко. Князь Сигвич помедлил, разглядывая Веденею, дергавшуюся в оплетке из побегов. Холодно сказал:
— Не загоняй ее. Ты иногда перебарщиваешь.
Затем князь вышел, и дверь за ним захлопнулась.
Побеги тут же втянулись в ковер. Веденея рывком приподнялась и кинулась к полкам. Схватила с них еще один столбик чтец-книги…
