Пришел в град-столицу, а там царь замучился с царевной Несмеяной. Полцарства и руку дочери в придачу обещает тому, кто рассмешит ее. Вот сидит она в своей светелке у окна и плачет. Идет мимо дурак, споткнулся и упал в лужу. Царевна и выглянула посмотреть, а тут приятели сбежались — лягушка, жук и сом, поднимают дурака, отряхивают, облизывают. Не сдержалась царевна и ну хохотать. Тут и свадьба, и сказке конец.
Ну что, — спрашивает русский человек шведов, — что вы про это скажете? Шведы призадумались. Один говорит: я думаю, что русский народ трудолюбивый — он ведь хорошо работал у хозяина. Второй говорит: исключительно добрый народ, готов поделиться своим достоянием с последней лягушкой. А третий сказал, что высокодуховный народ: он за свою работу не хотел взять плату — материальное не главное для него.
Мне кажется, что шведы, конечно, правы, но мысль появилась: вода ли была в том колодце? Не кабак ли это был на самом деле? И еще: русский не надеется нажить счастье трудом, а надеется на халяву. А Несмеяна — это Европа, которой все осточертело в батюшкином дворце, а русский человек занятно так ударил в грязь лицом. Но все дело в том, что мы с Европой породнимся.
Был задумчивый разговор с Пэром. Он сказал, что шведы ждут от русских ответа на загадку сфинкса: что есть третий путь? (Не наш прежний, не их нынешний.) Свой они прошли до упора и состарились на нем. Мы молодые (дикие), у нас все впереди. Мы должны этот путь найти для себя и для них, и вообще для людей. Они закоснели в жесткой форме, в своих доспехах, они хотят расправиться. Свободная вальдорфская школа создана для этого. Альтернативная школа Пэра — для того чтобы разрушить коснеющую вальдорфскую… У нас все наоборот — полная бесформенность и первобытная свобода, совсем другая.
Самый главный предмет в шведской школе — свобода. Самый трудный у нас — тоже свобода, в обратном, альтернативном смысле…
Однажды Пэр занимался пением со всей школой. Пел сам всеми голосами, в том числе сопрано (мне предложил петь басом). Пели все младшие, старшие. Учителя, рабочие. Чуть не все дети во время пения плакали. Оказывается, у одного школьника после гриппа случилось осложнение — воспаление мозга. Сейчас он в клинике, в реанимации, может быть, уже умер. Известие это пришло во время занятия. Дети плакали, взрослые утешали, пение продолжалось. Ребятам сказали молиться за него. О чем? Ведь смертью ведает ангел… Просто молиться…
Несколько раз за все время я отлучалась в Европу. Немецкие и скандинавские антропософы были в те времена очень радушны, коль скоро видели в нас ростки того, что антропософская доктрина обещала человечеству в будущем: рождение шестой всемирной культуры на русской почве. Они учили нас всему своему и оплачивали это учение и самоотверженно трудились у нас сами, давая примеры аккуратности, регулярности и пр. и пр. А заодно вдыхали необыкновенную атмосферу русской душевности.
