Можно было, конечно, побрести и собрать, коли все равно вымок, но как бы под этим минным обстрелом не поплыть вверх брюхом вместе с рыбой!
БИТВА.
Теперь подошла очередь партизан. Бойцы отряда Егорычева соорудили заградительные укрепления, укладывая поперек дороги балки, деревья, телеграфные столбы. Рыжебородый Дудорев дал команду мне и еще четырем бойцам вывести из строя немецкие линии телефонной связи. Телефонный провод тоже пошел в дело: мы привязали его над дорогой, сантиметров в тридцати от поверхности, за поворотом, откуда основных укреплений еще не было видно. Трое из нас залегли стороны, двое - с другой. Ниже, в трехстах метрах, рота бойцов ждала вокруг дорожных заграждений немецкие танки. Другая рота выдвинулась далеко вперед – в ее задачу входило нанесение удара в спину артиллерии врага. Так Егорычев с партизанами приготовился дать бой частям фашисткой армии.
С линии передовой немец с телефонной сумкой спешил наладить связь: «Хенде хох!» - мы берем его в плен. Он весь в грязи. Пленного доставили к Егорычеву. Постепенно смолкало немецкое орудие. Наши самолеты продолжали беспрестанно бомбить. Партизаны выпустили предупредительные ракеты, чтобы обозначить свое место нахождение: самолет в ответ помахал крыльями, огибая занятую нами территорию.
Приближались две точки: это бежали отступающие фрицы. Что называется, первые ласточки! Оба упали, запнувшись о натянутый провод. Сразу подняли руки.
«Ударный» мотоциклист мотопехоты с офицером в люльке тоже «спотыкнулся», порвав провод. Вильнул рулем и улетел в кювет. Следовавшие за ним мотоциклисты начали тормозить, сворачивать к обочине. Мы, с двух сторон дороги, открыли огонь. Как же хороша моя любимая снайперская винтовка!
Фашисты махали из-за люльки белым платочком, поднимали руки. По дороге приближались фрицы с заранее поднятыми руками! Это они правильно делали! Глядим, один бежит, сломя голову, левую руку поднял, а правую держит на уровне бедра. «Пистолет припрятал», - думаю. Посмотрел в оптику – штаны свои держит! Как, видать, прихватило, так и рванул! Вот такие дела.
Однако и наше положение обострялось. На дороге появился танк. Мчался он с поля боя на полной скорости, мы едва успели попрятаться. Дорога перед заграждениями, контролируемыми Егорычевым с отрядом, была заминирована. Один боец, совсем молодой парнишка, из нашей засады не утерпел, бросил в танк связку гранат. Но танк прогрохотал в стороне от взрыва, прямо по своим солдатам, лежавшим вдоль обочины. Такая ненависть душу рванула к немецкому танкисту: как же так, своих-то?! Звери вы, что ли, совсем?!
