И он с издевкой пробарабанил пальцами по столу мотив известной военной песни: «Стоит над горою Алеша, в Болгарии русский солдат…».
У Милы внутри все клокотало от ярости, но она изо всех сил старалась сдерживаться. Ей казалось, что она уже ненавидит этого латыша, верящего вранью некоторых историков! И как у них с отцом могут быть столь разные взгляды на те события?!
— То есть вы считаете, что Латвию следовало оставить под оккупацией фашистов? — взяв себя в руки, Мила спросила это будничным тоном, словно ее интересовало мнение Виктора о погоде за окном.
— Знаете, в спорах на эту щекотливую тему я всегда вспоминаю вашу русскую поговорку «лес рубят — щепки летят». Так вот человеческие жизни, университеты, музеи, храмы, больницы, чьи-то дома оказались щепками, которыми можно пожертвовать ради высокой цели. А стоила ли того эта цель?
— Как вы можете так говорить! Тысячи мирных латвийцев были расстреляны фашистами!
— Мы с вами никогда не поймем друг друга, — заключил Виктор, не желая спорить и глядя на Милу, как на школьницу, чьи слова невозможно воспринимать всерьез. — Пишите свою статейку, продолжайте, как и многие ваши коллеги, подбрасывать хвороста в огонь вражды.
Девушка готова была поклясться, что ее глаза налились слезами обиды, но все же она выдержала взгляд своего оппонента. По ее мнению, Виктор оскорбил не только память освободителей Резекне, но и лично ее. Она поклялась себе как можно скорее убраться из этого дома. После завтрака поднялась к себе, набрала телефон Кристапа, но он не отвечал. Затем девушка позвонила Айварсу Эженовичу. Тот оказался недоступен. Тогда Мила стала собирать вещи, которых было не так уж много. Погруженная в это занятие и в свои мысли, она так сильно вздрогнула, что даже больно ударилась рукой о стол, когда услышала стук в дверь своей комнаты.
— Войдите.
На пороге стоял Виктор. Входить не стал, оперся плечом о косяк и скрестил на груди руки, неосознанно отгораживаясь.
— Мила, я хотел перед вами извиниться, — он, будто нехотя, выдавливал из себя эти слова. — За столом я погорячился и, видимо, вас обидел, раз вы решили нас покинуть.
Он красноречиво осмотрел беспорядок на постели, куда были брошены несколько платьев, кофточек и джинсов, которые девушка собиралась сложить в чемодан.
Мила была уверена, что это Элина убедила супруга извиниться. Все же батюшка этого чурбана не будет доволен столь не гостеприимным к ней отношением.
— Да, вы действительно меня задели, — деваться ей было некуда, и она открыто призналась в том, что обижена.
