Отвернулась и полезла в лежку ее, переборов отвращение и жуть. Нашла, что искала - шкатулку небольшую с зеркальной крышкой, а в ней оберег - заговоренные куски плоти человеческой и кости переломанные, пересыпанные травой колдовской, да вороньими перьями. Из-за шкатулки этой я ее увидеть и не могла, а вот смрад этот до сих пор помню. Когда вылезла, подошла к ней и под удивленные взгляды, ударами приклада, отсекла голову от тела. Почему-то захотелось подстраховаться от мороков ночных. Иногда к приданиям старины надо прислушиваться. Просто очень искаженные многие до нас сейчас доходят. Но вот штука в том, что когда голову от тела отбила, она глаза открыла, а тело дернулось, как будто воздух выдохнуло и пальцы, словно когти сжались и по земле проскребли. Парни в ужасе отшатнулись, кто-то креститься стал. А я уже знала - вот она победа, на моем счету. Не человека победила, а ровню себе - это дорогого стоит. Считай, её сила мне перешла.
- А зло? - Кира заворожено слушала, забыв про все на свете.
- А что зло? Зла самого по себе не бывает. Но если человеку дается сила, он сам выбирает, во что ее превращает. Кто-то злобу выбирает, а кто-то доброту, - улыбнулась Тамара, легко щелкнув слушательницу по носу.
- А ты добрая, - и, переборов смущение, Кира добавила, - Ведьма...
И как будто даже испугалась дерзости своей. А Тамара наоборот, рассмеялась легко, совсем по-девичьи. А отсмеявшись, серьезно и задумчиво глядя вдаль, ответила:
- Я делаю то, что, считаю, должна делать. И тут общей оценки нет. Для своих я - добро, а для врагов я - зло страшное. И, как еще во времена Великой Отечественной войны, говорил Василий Зайцев - 'имя мне снайпер, кинжал в сердце врагов моей Родины.' И ты должна стать хорошим клинком, из булатной стали, чтоб боялись и трепетали недруги, и не важно в каком обличии они будут. А для этого еще учиться и учиться.
***
Не спалось ночью Кире, ворочалась с боку на бок. Во-первых, в палатке не было Тамары. Она заступила в наряд и находилась сейчас где-то в 'секрете'. Во-вторых, не шел рассказ из головы, подтверждающий болтовню теток из отдела кадров, услышанную при оформлении документов о переводе.
Те косились на нее любопытными, недобрыми взглядами, шушукая за спиной. Из обрывков фраз поняла тогда Кира, что все не просто в ее трудоустройстве, а всецело обязана она какой-то ведьме. По шипящим пересудам было ясно, что кадровые тетки ведьму эту не любят, а вернее, жуть как боятся. И улучив момент, когда в кабинете осталась одна, самая вроде как не вредная Клавдия Ивановна, подкатила к ней, предварительно вручив большую шоколадку, так сказать, за хлопоты и скорость в оформлении бумаг. Клавдия расчувствовалась такому отношению, так как была женщиной скупой и даже прижимистой, и при этом неистово завидовала своей начальнице, Татьяне Максимовне, которой различные подарки вручали с завидным постоянством, обходя рядовых служащих стороной. А руководительница с царского плеча иногда выставляла на стол для чаепития коробки конфет и печенье, которые были ей не по вкусу.
