Сцена 27
Придя домой, первым делом я взялась за карандаши. Нужно нарисовать Тома прямо сейчас. И спрятать рисунок подальше, так он сможет быть с ней дольше и ему не придется умирать. Эта мысль грела и придавала сил. Штрих за штрихом, я прорисовала все тщательно: волосы, лицо, плечи, одежду. От макушки до кончиков кроссовок — это был Том. Но образ так и остался на листе…
Волна отчаяния. У меня же все получилось каких-то несколько часов назад. Почему сейчас не работает?
— Том, — я чувствовала, как слезы щекочут лицо. — Том, пожалуйста.
— Да? — знакомый голос в моей голове. — Эля, что случилось? Библиотекарь тебя обидел? — он звучал озабоченно.
— Нет, он научил меня призывать Созданий. Но я не могу привлечь тебя, я скучаю и очень хочу тебя увидеть, — мои слова больше походили на крик отчаяния. — Что я делаю не так?
— Меня просто не читаю. Против этого даже самый сильный и опытный Говорящий ничего сделать не может. Нужно найти книгу и прототип, тогда все станет проще, — терпеливо объяснил парень.
— Как, черт возьми, я это сделаю? — впервые в жизни злилась на собственное бессилие. Раньше принимала его, как должное. Ударила кулаком по рисунку, больно. На глаза снова навернулись слезы. Несколько раз махнула рукой, пытаясь стряхнуть боль.
— Ку-ку, — меня обняли сзади знакомые руки. — Кажется, мою книгу снова открыли.
Выдохнула и откинулась назад. Том положил мне голову на плечо, я от неожиданности попыталась обернуться и наши щеки соприкоснулись. Мои влажные и его сияющие, мягкие, обжигающие. Дыхание перехватило. Губы в миллиметре друг от друга. Почему-то в памяти всплыла смущающая правда, что я ни разу в жизни не целовалась.
— Ты плакала? — его губы тихо шевелились рядом с моими, почти касаясь.
— Да, — говорить было страшно. Вот-вот и прикосновение, но его не произошло.
— Почему? — звук “у” заставил его чуть вытянуть губы и коснуться моих. Это был не поцелуй, но я отпрянула. Нет, сегодня мое сердце точно возьмет выходной и выключится. А потом подаст в суд за нарушение условий труда, слишком много переживаний на один трудолюбивый моторчик за одни сутки.
Меня развернули на стуле. Том присел и мы оказались лицом к лицу. Парень нежно стер ладонью остатки слез с моего лица.
— Потому что не получилось сделать тебя телесным. Библиотекарь сказал, если я нарисую и потом не уничтожу картину, ты сможешь оставаться таким сколько угодно, — поднесла руку к его щеке и коснулась её ладонью.
— Ты же понимаешь, что я все равно не стану от этого полноценным человеком? Так и останусь полуживой иллюзией, не смогу вернуться в мир Золотых нитей, буду заперт здесь. Многие об этом мечтают, но не я. Это неправильно, Элли. Будет лучше, если мы найдем прототип.
