Лист был таким же. На слова о смерти Лужи кивнул только, окаменев лицом, пошел в сарай, выбирать дрова для погребального костра. Горляна же выронила ухват, поджала дрожащие губы. Разрыдалась на груди у мужа, будто все слезы мира проливая, за себя и всех, кто не мог плакать.
Когда солнце зашло, все Залесье вышло в черное, не засеянное еще поле. Тихонько вспоминали умершую, глядя, как складывают дрова ее дети и их семьи. Заката вытолкнули вперед, сказали — ты ей как сын был, мы же знаем. Он помогал неловко, не зная, как сделать правильно. Горляна впихнула меж поленьев свой узорчатый платок, Лист положил резной деревянный браслет. Серьезные Шишка с Щепкой, приемные внучки, высыпали по букетику засушенных летом цветов. Странным порывом, будто услышав чей-то совет, Закат достал из сумки черную фибулу, уронил внутрь сложенных дров там, где должны были положить ноги покойницы. Отошел вместе с другими. Посмотрел, как шестеро мужчин под руководством Ро выносят из дома наряженное в самую красивую рубашку тело, укладывают на плоскую макушку дровяного ложа, расправляют серебристую волну волос. Хлюпнула носом Ро, вскинула голову. Заговорила неожиданно громко и чисто, прижимая к груди замотанный в тряпки горшок:
— Мы все знали Лужу. Она была матерью и бабушкой для всех нас. Она дарила нам свое тепло и мудрость, и мы их сохраним. Она была веселой и справедливой, и такой мы будем ее помнить. Мы провожаем ее, радуясь, какую прекрасную жизнь она прожила. Пусть займется огонь от углей ее очага и укажет ей путь — куда бы она ни направлялась.
Закату вложили в руки факел, он следом за Листом и Горляной зажег его, опустив в горшочек с углями. Подождал, подошел одновременно с остальными к Луже. Вгляделся в неживое, ставшее почти кукольным лицо. Положил факел у ее ног.
Костер полыхал долго и ярко. Остальные уже разошлись, а Закат все сидел на холодной земле, глядя в уголья. Видел, как к затухающему костру подошла Ро, начала печной лопатой растаскивать по полю пепел. Села рядом с ним, утирая лоб черной, всей в саже рукой. Тихо призналась:
— Я раньше никого так не провожала. Кто умирал — те умирали в бою или вовсе пропадали без следа. Обряду меня Ежевичка научила, на всякий случай.
Привалилась к его боку, Закат неловко обнял ее, замер, не зная ни что говорить, ни что делать. Она вздохнула куда-то ему в грудь.
— Ты хороший. Она это сразу увидела. Все они.
Закат горько улыбнулся. Хороший. Он не мог избавиться от мысли, что это он накликал на них беду. Что из-за него Лужа умерла.
