— …и благодарите мое милосердие, — рыцарь говорил, будто его и не прерывали. — Я не требую ни вашей смерти, ни изгнания для всей деревни, использовавшей ваши снадобья.
Закат подавился протестом. Кивнула спокойно Ежевичка:
— Ваша воля на этой земле. Благодарю. Прошу собранные мной дозволенные травы передать Ро, одной из погорельцев. Она может быть лекаркой вместо меня.
Доброяр, пожевав в задумчивости губами, согласился. Закат смотрел, как собирает вещи бабка, придавленный к земле невозможностью вмешаться, помочь, найти подходящие слова. Даже убить этих четверых — и то было нельзя, вместо них приехали бы другие, и спрашивали бы тогда жестче.
Ежевичка потянула его за рукав, заставляя наклониться к ней. Чмокнула в щеку, шепнула на ухо:
— Не делай глупостей, ладно? И другим не давай, — отстранилась, не дожидаясь ответа, улыбаясь грустно. — Попрощайся за меня со всеми.
Закат смотрел, как Ежевичка, с крохотным узелком вещей за спиной, уходит по тропинке, и сжимал кулаки. Он ничего не пообещал, но слишком боялся за остальную деревню, чтобы сделать хоть что-то.
Он никогда не думал, что однажды придется жертвовать не собой, а другими.
Рыцари в домике знахарки о чем-то переговаривались, ворошили вещи. Со стороны деревни показалась Ро, замерла на дороге. Бросилась вперед. Закат поймал ее на бегу, обнял, заставляя остановиться. Выдохнул:
— Ежевичка ушла. И просила не делать глупостей. Она ушла, чтобы больше никого не изгнали и не убили.
Ро кивнула молча, высвободилась. Подошла к проему открытой двери, ударила в косяк. Дождалась внимания рыцарей, приняла от них ворох дозволенных трав — малую часть от всех запасов Ежевички.
— Однако вам не стоит жить здесь, — отечески посоветовал Доброяр. — Это место осквернено тьмой.
Ро прикусила губу, отрывисто кивнула, не раскрывая рта. Резко развернулась, направляясь к деревне. Закат пошел рядом.
— Ублюдки, — на полпути она наконец разжала будто судорогой сведенные зубы, выдохнула ругательство. Закат ниже опустил голову, готовый принять обвинения, но она одернула его: — Молчи! И не вини себя. Ты ничего сделать не мог. Но какие же ублюдки!
— Надо сказать Луже, — тихо отозвался Закат. Он не представлял, как именно ответит старуха на изгнание ее подруги, боялся только, что словами она не ограничится. Ро вдруг взяла его за руку.
— Идем. Вместе скажем.
***
— Что?! — Лужа приподнялась на руках, лицо ее пошло красными пятнами, блеснули глаза. Пододвинулась к краю печи, будто даже ногами шевельнула, готовая бежать и лично воевать с рыцарями. — Да как они смели! Паскудники мелкие, ну я им… Ну я…
