— Ох да, тяжело тебе сейчас, мальчик. Мало того, что нашлись враги там, где ты не ждал, так ты и сам хорош! Отчаялся, сделал глупость, уже не отыграть назад. Хм, посмотрим…
Две следующие карты перевернулись, под одинаковыми бордовыми рубашками обнаружились новые странные картинки. Старуха только языком цокнула.
— Давненько я такого мрачного начала не видела! Цели ты своей достигнешь, конечно, но принесет она тебе только боль и муки. Впрочем, все еще может повернуться к лучшему. Ну-ка…
Со следующей карты на Заката взглянула тонко нарисованная женщина с суровым лицом.
— Ответ не там, где ты думаешь… Или в прямом смысле — твою тайну хранит женщина. Она может скорее помочь тебе, чем помешать, но ты до последнего не будешь знать, что тебя ждет. Кто же твой враг, интересно…
Старуха потянулась к предпоследней карте, Закат накрыл ее ладонь своей.
— Можно?
Она кивнула, он поднял карту. Посмотрел в перевернутое лицо золотоволосого рыцаря. Старуха поджала губы.
— Знаешь, милый, оставь-ка ты свою затею, какой бы она ни была. Твой враг сильнее тебя, он жаждет твоего унижения, если не гибели. И не уверена, что ты сможешь его пережить.
— Осталась последняя карта, — напомнил Закат. Гадалка отмахнулась.
— Совет там. Спасение. Только от такого расклада спасения не жди! У тебя на судьбу выпало сам видишь что. Тут совет один может быть — бежать.
Закат все-таки перевернул последнюю карту. Старуха, едва взглянув, хмыкнула:
— Опять человек… Но слуга, а не рыцарь, он младше. Такие спасать не умеют, разве что немного поможет, — пожевала губами, задумавшись. Карты в ее руках то раскладывались веером, то собирались обратно, а потом вовсе исчезли, Закат не заметил, куда. Поднял голову, столкнулся с цепким взглядом. Старуха уточнила:
— Ты не свернешь с этой дороги, так ведь? Любой бы на твоем месте сбежал, только пятки бы сверкнули, а ты упрямый… Если выживешь — выйди на дорогу, позови старую Раду. Хочу знать, что ты остался жив.
***
Бродяги вставали поздно — солнце уже светило в полную силу, когда стоянка снялась. Пепел разбросал угли костра, запрыгнул в повозку последним, кутаясь в одеяло, на котором они спали ночью. Принц занял место кучера, но как только вывел лошадь с поля на дорогу, завязал поводья на обрешетке, предоставив серой в яблоках кобыле разбираться самой. К ней тут же пристроился Злодей, затрусил сбоку, выгибая шею, явно красуясь. Они странно смотрелись рядом — рабочая лошадка с пушистыми после зимы бабками и верховой, тонконогий, едва не на полкорпуса выше. Закат следил за ними сквозь щель меж полотнищами полога, удивляясь.
