– Я говорю от лица города. Ландан присягает Вам, Карисси Эрмегард. Мы вверяем вам своё спокойствие, своё достоинство и свои жизни.
– Я принимаю от вас этот бесценный дар, – Карисси не думала, что её будет так знобить. Одна треть населения, ответственная за традиции и их соблюдение, поверила ей. Настал черед услышать решение представителей силы. – Теперь я хочу услышать ответ воинов Ландана. Вчера я сказала, что приму клятву верности только от тех воинов, которые захотят её дать. Остальные же смогут найти себе достойную работу в городе или вне его. Торрем, я надеюсь, ты объявил это.
– Да, Карисси, – Торрем стоял прямо под балконом, перегораживая собой вход во дворец. Кошка не видела его, но могла представить этого хмурого рослого вояку, с испещренным некрасивыми, раздутыми шрамами лицом, редкими из-за них же черными курчавыми бровями и темно-зелеными, совершенно не подходящими этому лицу, теплыми глазами. Нос его и губы будто были слеплены отдельно и кое-как приклеены к лицу. Однако было в его жутком облике что-то притягательное, на что и повелась его красавица жена, которую Анагон мельком увидела утром. К тому же, начальнику стражи вовсе не обязательно быть красивым, главное, хорошо выполнять свою основную задачу – защищать Правителя. Торрем, против своей воли, уже дважды не справился с заданием, и потому сейчас был во всеоружии, а его воины окружали площадь плотным строем. Ни у кого не было в руках арбалетов – лишь мечи и высокие щиты. Торрем продолжал зычным, чуть рычащим голосом. – И некоторые воины воспользовались вашим разрешением и покинули армию Ландана. Но оставшиеся присягают Вам на верность.
– Благодарю, – выдохнула Анагон. – В ближайшем будущем я навещу казармы. Будьте готовы меня встретить.
– Разумеется, Правительница. А теперь пришло время коронации. Присядьте на трон, пожалуйста. – скомандовал воин из-под балкона.
Трон, вынесенный на улицу специально для коронации, был огромен. Стоя кошка была на целую голову ниже его спинки, увенчанной головой орла; подлокотники кресла были сделаны в виде когтистых птичьих лап. Эта хищная птица совершенно не вязалась с обликом ни Бивио, ни Юстеса Мортена, символом семьи которых она была. И совсем не нравилась Анагон. «Если все пройдет гладко, попрошу поменять».
Карисси присела на трон. Ноги ее едва касались земли, и это напрягало кошку, привыкшую чувствовать опору под собой. По указанию Торрема девушка закрыла глаза. Зазвучали фанфары.
