– Только одно и тоже спрашивали: зачем?
– А ты что?
– Я ничего не знаю. Ты хоть не начинай. А где Глеб?
– Похожи они его переместили в другую камеру. Он же говорил, что признается во всём, что возьмёт вину на себя.
– А тебя о чем тебя спрашивали?
– То же самое.
– А ты что?
– Я не я и лошадь не моя. Как договаривались.
Спать мы опять легли вместе. Нас сегодня не кормили, в животе угрожающе урчало.
Утром нас вызвали, меня и Виталика. Заставили подписать бумаги о том, что мы должны жить по месту прописки.
– С нас сняли обвинения? – смотрела в бумаги, в которых черным по белому было написано, что мы не причастны.
– Да, министр Серов отказался выдвигать обвинение против вас.
– А Глеб?
– Он признался и теперь арестован, была выбрана мера пресечения: заключение под стражу. Так, что его вы ещё не скоро увидите. И мы сообщили все вашей семье.
Из кабинета вышла с гадким чувством, что я предатель.
Бедный Глеб, будет отвечать за нас троих.
Проходя по коридору, увидела министра. Он сам здесь? Зачем? Что ему делать нечего?
Встретилась глазами с ним, почему-то при виде министра, меня берет оторопь, в голове стучит фраза: Опасен, беги!!
Он близко подошёл ко мне и прошептал в ухо:
– Не советую, малыш, тягаться со мной. Иначе я тебя сожру! Сиди на месте и не дергайся. Я слежу за тобой!
Потом щелкнул по носу.
Как у вас говорят? Саечка за испуг? Считай, что ты испугом отделалась. Пока.
Когда он ушёл у меня было ощущение, что из меня всю душу высосали.
На вокзале нас встречают мои родные.
– Ну здравствуй, террористка. – серьезно сказал брат. Он не обнял меня, даже не пошутил. – Ты хоть представляешь, какие у нас проблемы из-за тебя?
– Серёжа, – сказала маму поджав губы, – не кричи. Хочешь, чтобы все знали об этом?
– А так, как – будто непонятно их фотографии с утра до позднего вечера крутят все новостные каналы. Они же такой бунт учинили! Переманили на свою сторону кучу таких же придурков, как они сами, у отца проблемы на работе, его карьера рушится, а ей пофиг! Даша хотела меня бросить.
– Что вы кричите? У нас же свобода слова, почему мы не можешь высказаться? – я переводила взгляд с мамы на брата, потом на отца. Папа, больше всего меня пугал. Он просто стоял и молчал, смотрел на меня разочарованно, это намного хуже, лучше бы он ругал.
– Я запрещаю тебе общаться с Виталиком. – мама презрительно посмотрела на друга.
– Ничего нового ты мне не сказала, я это слышу со времён садика.
Выходим на улицу, нажимаю на приложение в телефоне, вызываю машину, Нику.
