Вернулись послы в Нижний Новгород, рассказали:
– Отчаялся князь, не верит, что Русь ещё подняться сможет. Опротивели ему кривизна и шатание в людях.
Но Минин не отступил: послал к Пожарскому новых переговорщиков. А когда и те возвратились несолоно хлебавши, сам сел на коня и отправился в путь. С Мининым поехал монах Феодосий, настоятель нижегородской Печерской обители.
Дмитрий Михайлович и в этот раз начал отговариваться:
– Получше меня воеводы найдутся.
– Сам ты знаешь, князь, как эти воеводы нынче на ветру шатаются, в польскую сторону гнутся, – отвечал ему Минин. – Государства Русского более нету, всего несколько городов свободны от врага и ворья. Вера православная попирается под копытами иноземных коней, церкви пустые стоят! Если мы теперь не вытащим страну из ямы, конец ей придёт. Решайся, Дмитрий Михайлович!
Сказал своё слово и отец Феодосий:
– А ведь ты, князь, грех совершаешь, отказываясь от дела, на которое тебя сам Бог призывает устами земских людей. Что ответишь Господу, когда Он спросит: отчего ты своим нерадением дал вконец погибнуть православному русскому царству, отдал свой народ под чужеземное ярмо? – И добавил убеждённо: – Надо потрудиться ради Христа, князь! А нижегородцам верь, они не предадут! Этот вот, староста Кузьма, прозванием Минин, с собственной жены серебряные украшения снял и отдал в общую казну на ратное дело. Человек незнатный, но верный, будет тебе твёрдой опорой.
Задумался Пожарский, поглядывая на Минина. Во взоре его, прежде потухшем, что-то загорелось.
– Кузьма, говоришь, отче? Может, и впрямь… Может, Господь знак подаёт. Я-то ведь тоже во крещении Кузьма.
А затем, встав с лавки, Дмитрий Михайлович уверенно договорил:
– Видно, надо впрягаться в этот воз. Постоим ещё, Кузьма, за святое дело!
– Вместе за одно, князь! – воскликнул Минин, удивлённый необычным совпадением и обрадованный таким исходом.
В Нижнем Новгороде закипела работа. На князе Пожарском лежал труд создания войска, снаряжения армии. Кузьма Минин стал казначеем нового земского движения. Деньги на спасение России собирали всем миром. Ни одна копеечка под суровым приглядом Минина не могла проскочить мимо общего дела, прилипнуть к чьим-то рукам.
В другие города полетели грамоты от нижегородцев и князя Пожарского: «По грехам нашим, всего православного народа, учинилась в Русском государстве междоусобная брань. Ныне же мы утвердились клятвою на кресте, чтобы нам всем быть в любви между собой и в единении, а изменного воровства, грабежей чтобы не было. А идти нам всем Отечество наше от польских и литовских людей очищать, стоять против них неослабно до смерти за православную нашу веру. Самозванцев же не слушать и своим произволом без приговора всей Русской земли нового царя на царство не сажать».
