– Не может быть!
– Хватит врать, что вы не знали о моем существовании! Мне отец показывал ваши письма к маме, то, как вы дипломатично сбежали от ответственности, в угоду своему благосостоянию, – он потер переносицу двумя пальцами, зажмурившись, покачал головой.
– Все не совсем так, Адель.
– Хотите сказать, что вы не писали тех писем маме?
– Писал. А где Саманта? Я хочу ее увидеть.
– Она умерла, когда я была совсем маленькой, – неподдельная боль исказила его лицо. Возможно, он действительно любил ее. Но не поинтересовался, как она живет, как живу я, поэтому не собираюсь проявлять сочувствие. Развернулась на каблуках, чуть не грохнулась, пошла к дому. Нужно найти Доминика.
– Адель, подожди! – он схватил меня за локоть, развернул к себе. Я глазами метала в него молнии.
– Вы не смеете трогать меня! Столько лет вы прекрасно жили, и не думали о моем существовании, – я уже буквально шипела, столько яда скопилось на языке. Будь он нормальным, он забрал бы меня, я не жила бы в вечном аду, выучилась на того, кого хотела. И у меня бы не было фобии к порке, я бы стала той, кого хотел Доминик.
– Твой отец обижал тебя? – на Лице Джеффа прозрение.
– Какое это имеет сейчас значение? Все равно ничего не изменишь.
– Адель, прости меня, пожалуйста. Я не хотел мешать Саманте, должен был хоть кто-то из нас быть счастливым. Мне нужно все тебе объяснить. Прости.
– И не подумаю! – сейчас я просто хочу найти Доминика и уйти. Только рядом с ним я чувствую себя защищенной.
– У вас с Домиником серьезные отношения? Я слышал, он тот еще извращенец.
– Вот только не надо включать заботливого папашу! Вы опоздали лет на десять! – появись он тогда, у меня бы не было столько шрамов на душе. Я бы не жила с ощущением, что меня никто не любит, что я уродина, созданная только для блуда. Именно тогда отец начал это говорить, когда я купила себе первый бюстгальтер. Столько лет жить и ощущать себя грязью, ничтожеством, недостойной. Ума не приложу, как я выжила, у меня даже не было ни друзей, ни подруг, ни выпускного, ни праздников. Ничего! Единственный, кому я могла пожаловаться – это пастор на исповеди.
Доминик, увидев меня, улыбнулся, и я забываю все обиды, гнев во мне тихнет. Не обращая внимание, что кругом люди, утыкаюсь ему в грудь и шепчу:
– Отвези меня домой, – называть его квартиру нашим домом счастье. У меня есть, куда идти, не нужно пресмыкаться перед отцом, чтобы он не выставил меня.
Домой еду прижавшись к груди Доминика, мы ушли, даже не попрощавшись, я попросила об этом Доминика, и он выполнил.
