Непроизвольно поморщившись, я подошел ближе. Цветок был необычайно красив. Напоминая формой лилию, он состоял при этом из тончайших лепестков, вложенных друг в друга, как у розы.
Кроме того, над кустом, словно свадебная фата, парила, казавшаяся невесомой, серебристая сеть из соцветий какого-то растения с тонкими длинными стеблями. Капельки росы на фате напоминали бриллианты.
Испытывая невольное сожаление, что придется сорвать такую красоту, я наклонился к цветку, и в этот момент что-то свистнуло, и правую щеку, и половину шеи обожгло резкой болью.
Я вскрикнул, рефлекторно отшатнувшись, и в следующий миг боль хлестнула по другой щеке.
«Поражение! Хищная росянка атакует вас и наносит 2 единицы урона!»
Ох! Спохватившись, я активировал защитную руну, но недостаточно быстро, и очередной взмах едва заметного узкого длинного листа вспорол тунику на моей груди.
«Критический удар! Хищная росянка наносит 4 единицы урона! Дополнительный эффект: парализация на 2 секунды!»
Я бессильно замер, испытывая наяву свой худший ночной кошмар – полная парализация! К счастью, длилась она недолго, однако проклятое растение успело снять с меня еще две единицы жизни, так что теперь их оставалось у меня всего… две!
Я едва успел влить ману в щит, и следующая атака не причинила мне вреда – лоза хлестнула по разорванной тунике и скользнула вниз.
Активировав руну огня, я взмахнул топором. Видимо, с перепугу и впопыхах, я что-то напутал, потому что энергия тела наполнила обе руны, причем защитная руна поглощала ее в удвоенном количестве – кажется, под десятку.
В итоге, мой удар едва не стоил мне жизни – замахнувшись, я внезапно ощутил, как подкосились колени, и я рухнул на них, оказавшись на одном уровне с «фатой».
«С-сочное, теплое со-созданьице!» – прозвучало у меня в голове.
Капельки росы, оказавшиеся чем-то вроде глаз, уставились на меня, тонкие нити с мельчайшими присосками – я явственно успел разглядеть их, словно в замедленной съемке – жадно метнулись к моей груди.
Однако, стоило им коснуться туники, как они съежились и бессильно опали, а в голове раздалось пронзительное зудение, нестерпимое, как зубная боль.
«Больно-сс! Жжется!»
Ага! Так тебе, герань паршивая!
Ощутив неожиданный прилив сил, я снова взмахнул топором и обрушил его в центр серебристой сети – от полыхающего огнем лезвия, она вспыхнула и лопнула, закручиваясь в обугленные спирали. Топор рассёк листья папоротника, и лиловый цветок, подрубленный у основания, упал к моим ногам.
