– Кое-что из огнестрельного. От прошлого осталось, – Ольга изобразила в дополнение к этим словам самое невинное выражение лица из всех возможных.
– Тебе мало того, что есть в доме? – Германов был искренне удивлен. Он уже не раз заговаривал с Ольгой о том, что, имея в сыновьях такого любознательного подростка, как их сын, было бы неплохо немного сократить количество огнестрельного железа в доме.
– Там ручной пулемет и немного гранат, – это прозвучало почти так же невинно как признание, что от прошлогоднего урожая у них осталось несколько банок с солеными помидорами, – ну и пара пистолетов со спиленными номерами. На всякий случай. И еще сверточек Петрова. Я и не знаю даже, что там. – Ольга поняла, что уж если пришла пора каяться, то останавливаться не стоит.
В другой момент Германов бы несколько иначе отнесся к таким признаниям – все же хотя в отношении оружия в НКР существовал уведомительный порядок регистрации, но гранаты и пулеметы частным гражданам не полагалось иметь ни под каким предлогом, но сейчас все его мысли занимал таинственный футляр.
Они так же на цыпочках прокрались мимо продолжавшего свои философские бдения на кухне Петрова и смогли выдохнуть, только закрыв за собой дверь супружеской спальни.
В комнате Германов оглянулся по сторонам – ему были нужны две вещи: ровная поверхность и хороший свет. Выбора особого не было. Он подошел к туалетному столику Ольги и бесцеремонно сдвинул в сторону многочисленные флакончики, пузырьки, коробочки и прочую женскую дребедень, вольготно разложенную на его поверхности, и зажег конструкторскую лампу, которую Ольга приспособила для своих косметических дел. В другое время столь бесцеремонное обращение с крайне важными и ценными предметами женского обихода явно не осталось бы безнаказанным, но сейчас даже это сошло ему с рук. Аккуратно вытащив притертую крышку, Германов достал из футляра свиток каких-то старых бумаг, упакованных в темный шелковый мешочек. Теперь он стал крайне аккуратен. Бумаг касался только кончиками пальцев, раскатал свиток на столике и прижал края флаконами с женской косметикой.
– Сначала идут копия русского альтерната, – Германов вчитался в текст, – видишь надпись в правом верхнем углу. Дальше закладками обозначены два других – на английском и французском. Смотрим пока русскую, а те отложим. Копия очень старая. Похоже, времен подписания. Все рукописное. Тогда копии так и снимались. Полное название: "Конвенция об уступке Северо-Американским Соединенным Штатам Российских Северо-Американских Колоний". Так, все семь статей и ратификация императором от 3 мая 1867 года. Смотри, заверено Горчаковым! Это уже раритет! Но для чего он это сделал?
