Вот, например, сосед с первого этажа. Женатый человек, двое детей. Жена — добрая женщина, только плюшки у нее постоянно подгорают, и командовать любит, аж жуть. Он без нее в обычное время и шага не делает. Зовешь футбол смотреть — надо у Ларочки спросить. Спрашиваешь дрель — Ларочка давать не велела. В общем, не Ларочка, а Лариса Габдулазяновна и не дай бог хоть в одной букве ошибиться. Так вот, этот самый сосед раз в месяц в командировки в ТотГород ездит, ему по службе положено. Но Эркюль знает, что там за служба. Помощница его — Ольга. Видная девчонка, лет двадцать пять. Ноги длинные, ровные. Волосы густые, вечно в кудри укладывает. Губы молодые, розовые, как компот ягодный. С ним ездит. Приезжают оба довольные, посвежевшие. Сразу видно, работали. Вычислил он его месяц на третий, что жене изменяет. Не сдал, конечно. Но на всякий случай в голове держит, вдруг она узнает да его скалкой пристукнет. Тут Эркюль появится и всех на чистую воду выведет. Кто, что, зачем, почему — раскроет дело. А пока пусть живут, что он им враг, что ли? Нет, не враг. Просто скрытый доброжелатель с компроматом на двадцати листах. Ларка-то тоже не святая.
— Я, пожалуй, спать лягу, — зевая, сообщил ему противник, явно уставший играть задолго до того, как первая карта легла на серый в мелкую крапинку стол. Секунду назад он вновь остался в дураках, да еще и с погонами. Ловкость рук и сплошное мошенничество.
— Не возражаю. Пойду до ресторана добегу, там все напились. Сейчас самое веселье начнется. — Экрюль вскочил и радостно засеменил в сторону выхода, задевая высунутые в проход голые пятки. Об аромате сейчас никто старался не думать.
* * *
Наблюдатель в ресторан не пошел. Он плутал по этой земле уже достаточно долго, чтобы интересоваться попойками и массовыми драками. Он искал. Искал то, чего не найдешь ни в пьяном угаре, ни, как оказалось, в поезде. В спящего депрессоида ему возвращаться хотелось меньше всего и за неимением других вариантов пришлось дочитывать книгу, в которой «она почувствовала растущий бугорок в его штанах».
Игры, в которые…
Эрик принес холодную бутылку не менее холодной воды и сел на полку рядом с Томой. Сосед напротив уже спал, вытянувшись во всю длину. Девушка, обрадовавшись прохладе, приложила влажный пластик к горящей коже.
Что за жара? Неужели нельзя хотя бы на минуту открыть окна? Все знают, что нельзя. Поезд вот-вот въедет в полосу черных дождей. Лучше смерть, чем хоть одна капля в вагоне. М, что за наслаждение? Холодная, слегка «вспотевшая» бутылка и раскаленная кожа. Как это созвучно с событиями в книге. Она потерялась среди букв и предложений. «Ледяные кубики скользили по её животу, обжигая своим холодом кожу. Летиция издала сладострастный стон, выгнула спину и сжала в руках прохладную ткань шелковых простыней». Тома открыла бутылку и отпила уже потеплевшую воду, как быстро она нагрелась.
