Ладно, хорошо, что опасность миновала. Теперь совершенно необходимо вылезти и почистить стекло, раз такое дело, а то сослепу и въехать во что-то недолго. Гнат затормозил, прислушиваясь к посторонним звукам. Понятно, что по окрестностям шарахаются твари, подобные той, чьи когти намертво застряли в железе, но сейчас никого не слышно. Все может измениться в любой момент, но тут уж чет-нечет. Риск у шофера постоянный спутник. Это как рокот мотора — приятная неизбежность. Да, именно так — приятная! Будь дорога предсказуемой и безопасной, ходить в рейсы было бы скучно.
Гнату не слишком хотелось вылезать из кабины, чтоб оттереть ошметки с лобовухи придется. Он помедлил еще пару минут, хотя прекрасно понимал, что ждать-то нечего, да и усталость работает против него. Не дай бог срубит сон — станет гораздо хуже, чем атака десятка подобных мутантов. В общем, деваться-то, собственно, некуда.
Но перед тем, как вылезать наружу, надо обязательно зарядить дробовик. Пружина постанывала, принимая в обойму патрон за патроном. Четыре толстеньких цилиндра послушно заняли свои места. Гнат клацнул затвором, загоняя патрон в патронник и добавил в обойму пятый. Что ж, теперь можно вылезать. Он положил оружие на пол, достал с полки большой нож в ножнах и зацепил кольцо за карабин на поясе. Вроде бы готов. Еще раз мазнув взглядом по зеркалам, Гнат медленно приоткрыл дверь. Нервы моментально зазвенели, как натянутые струны. Он был готов тут же захлопнуть дверцу, едва какая-нибудь нечисть попытается забраться в кабину. Но вокруг было тихо. Шофер неторопливо спустился на дорогу, потянул с сиденья дробовик и огляделся. Ничего и никого, только позади два кургана-ориентира торчали по обеим сторонам трассы. Тогда он переложил помповуху в левую руку, достал из инструментального ящика щетку и поднялся на ступеньку, цепляясь за кронштейн зеркала. Найдя на капоте местечко поровнее, он положил ружье и принялся тщательно оттирать стекло от зеленовато-синего месива.
Дело шло туго. Непонятно, насколько липким было существо при жизни, но от жары его внутренности буквально пришкварились к стеклу, как картошка к раскаленной сковородке. И еще донимала чудовищная вонь. Создавалось впечатление, что существо умерло задолго до того, как размазалось по лобовому стеклу. Тошнота подступала к горлу всякий раз, когда удавалось сковырнуть кусок, чуть побольше ногтя. Однако понемножку, с помощью щетки и ножа, удалось отвоевать у запекшейся органики вполне приличный участок стекла.
