Великое чудо | страница 19



— Но и мы не можем быть вместе, — в отчаянии сказал он. — Что же нам делать?

Он крепче обнял ее, слушая, как она снова начала всхлипывать. Коротко и безутешно.

— Спокойствие, только спокойствие! — Великий голос безмолвно пульсировал в зале. — Нет никакого сомнения в ответе. Принятие вашего союза вы должны осознать в собственных умах, однако, ответ уже ясен. Девушка часть нашего внедрения, продукт нашего объединенного разума. Она должна вернуться в ту часть, которая и есть мы. Но вместе с этим она несет в себе жизненно важную часть твоей человечности. У тебя есть выбор — слиться с ней и с самим собой, оставив свое физическое тело и реальную жизнь, чтобы соединиться с той единственной бессмертной искрой, которая по существу является тобой в единстве с нашим присутствием. Только так вы двое сможете познать единение.

Его пробрало сомнение, когда голос, наконец, затих. Он не чувствовал никакого единения с этим разумом, и уж тем более не испытывал желания покинуть свою сознательную жизнь, чтобы присоединиться к ядру коллективного разума с его собственными целями. И как он мог позволить той, что утопала в его объятиях, покинуть их? Как он мог это сделать?..

— У нас нет выбора, — сказал он со спокойной решимостью. — Девушка должна вернуться.

Внезапно он ощутил странное уменьшение плотности теплого тела, которое прижимал к груди. Инстинктивно его руки напряглись и без сопротивления прошли сквозь нее. В ужасе он посмотрел вниз. Девушка постепенно таяла. Медленно, но верно. Наплывающий туман размывал ее черты.

В отчаянии он вцепился в исчезающую фигуру, но схватил только пустой воздух. Подобно сну, которым и была, она растаяла в его объятиях, пока вся жизнь не покинула ее без остатка, оставив лишь пестрое пятно тумана, которое тут же растворилось в пульсирующем воздухе комнаты. В сердце разгорелось возмущение. На поверхность сознания выплывал бурлящий гнев, но прежде чем он достиг горла и мозга для того, чтобы сформировать мысли, произошло нечто удивительное и неописуемое. Совершенно неожиданно глубочайшее чувство близости охватило его целиком, и он остановился посреди своего гнева и протеста, чтобы задохнуться от неожиданного удивления.

С этим вздохом весь протест внутри него умер. В этот затаивший дыхание миг так близко возникло ощущение единства со всем, что его окружало. Его мозг замер от этого великолепия. Это было изысканно теплое и интимное чувство, нечто, что обычно испытывает человек. Он больше не был сам по себе, одиноким и разобщенным, борющимся против сил, которые не превозмочь. Все вокруг него состояло из непостижимого единения, которое сливалось с его сущностью. И никакими словами нельзя было описать тот покой и умиротворение от всего, что его мучило. В самом центре его сознания раздался уже знакомый голос.