Но одно дело рассуждать об этом сидя в кофейне, с чашечкой латте на столе, и совсем другое — в каменном мешке. Одиночество, темнота и неизвестность приводили к тому, что вскоре она обрадовалась бы даже насилию. Хоть какое-то проявление внимания!
Когда над головой зажегся тусклый свет, она не сразу на него отреагировала. Физиологически все сработало, как надо: глаза прищурились, руки взлетели в защитном жесте, а вот мозг еще некоторое время оставался безучастным.
А вот раздавшийся сверху голос вернул ее к реальности. Первое, что она сделала, когда поняла, что обстановка изменилась, заорала. Хотя, правильнее было сказать, захрипела — голос был сорван.
— Эй! Выпустите меня! Немедленно выпустите меня! Что вам нужно?
Над головой кто-то говорил на незнакомом языке, игнорируя ее крики. Сперва она не вслушивалась в незнакомые слова, но, когда первая волна паники отступила, подумала, что не знает, на каком языке говорит ее похититель. Кот не была лингвистом, так, английский на уровне разговорного и несколько слов, в основном «здравствуйте, сколько это стоит?» на десятке других. Но современный человек живет вокруг разрушенной Вавилонской башни и может хотя бы определить языковую группу, даже если не понимает смысла. Ну там, по-английски человек говорит или по-немецки, по-китайски или по-арабски.
Язык, на котором говорил голос, не отозвался узнаванием. Какое-то глухое рычание, а не язык. Будто дикий зверь научился разговаривать и теперь с бесконечным терпением доводил до человека свое мнение по какому-то вопросу. Он не был гневным или раздраженным, наоборот — усталым и лишенным эмоций. Если, конечно, волк может рычать без эмоций.
Он говорил, говорил, говорил. Не с ней, как она вскоре поняла, а о ней. Как врач обсуждает пациента со своими коллегами, абсолютно не стесняясь его присутствия. И еще она поняла, что этому «врачу» совершенно плевать, кричит она или молча слушает.
Она представила, как над ее головой, глядя через односторонней прозрачности стекло, собрался консилиум из зеленых человечков и вся теория, все ее знания о поведении в подобных ситуациях, сделались совершенно бессмысленными. Вместо того, чтобы вести себя спокойно, она взмолилась:
— Пожалуйста!
И тотчас голос ответил ей. На русском, но сохраняя рычащие интонации. Складывалось впечатление, что глотка говорящего не была приспособлена для человеческой речи.
— Подпрыгни.
Кот осталась на месте, глядя в тускло светящийся потолок. Не из чувства протеста, не из глупой храбрости — она просто не сразу поняла, что ей велели сделать.
