Нырнула в холодильник, и достала йогурт. Кроме йогуртов, и овощей в холодильнике ничего не было. Обернувшись, заметила на почти пустом столе какой-то листик. Вот только вчера здесь не было ничего. Я тут же отложила еду, подошла ближе с некоторой долей опаски.
Лист был явно вырван из какой-то школьной тетради в клеточку, с каким-то стишком, написанным красным карандашом, и явно детской рукой. Так писал Ваня, старательно, пусть и неумело, слишком давя на карандаш, и царапая бумагу.
Вот только таких детских стихов не бывает.
Раз, два, три, четыре, пять,
В срок приду к тебе опять
Расскажи ты все одной,
Кто придет, к тебе домой
Не успела я прочитать до конца — лист вспыхнул в ладони. В панике я тут же отбросила его прямо на стол. Но огонь и не думал униматься, пожирая остатки бумаги. Еще немного и загорится скатерть. Только пожара мне не хватало. Нужно что-то делать, я потянулась за полотенцем, чтобы хоть как-то сбить огонь. Но лист уже превратился в пепел.
Что, вообще, это было? Я ошалело смотрела на стол, обожжённый палец неприятно ныл, но на скатерти не было никаких подпалин, никаких следов возгорания. Только серый пепел.
Что за чертовщина? И что, вообще, за дурацкий непонятный стишок? И откуда взялся этот листок?
Не успела я еще прийти в себя, как во входную дверь начали настойчиво названивать.
Открывать не хотелось, слишком, собственно и видеть кого-то мне тоже не хотелось. Мне нужно немного времени вдали от всех прежде, чем смогу понять как я должна себя вести, время, чтобы научиться жить этой новой жизнь. Но мир вновь и вновь игнорировал мои желания. В дверь продолжали названивать, словно намекая, что мне не отсидеться в своем маленьком мирке, спрятаться не получиться.
В дверь уже начали колотить, когда я решила, наконец, пойти и открыть, кто бы там ни был, мысленно надеясь, что это не жених Леры.
— Лера, я знаю, что ты дома, открой, услышала я женский голос и облегченно вздохнула, узнав обладательницу. Это была Аня, менеджер из модельного агентства. По крайней мере, не жених Леры, с которым у меня, похоже, предстоит сложный разговор. Хотя, с Аней, скорее всего, не легче, учитывая обстоятельства моего побега.
Собравшись с мыслями, я все же открыла дверь, обнаружив в подъезде Аню. Она была явно напугана, костяшки на пальцах сбиты в кровь, идеальная прическа растрепана, ни следа былой невозмутимости, словно с нее содрали маску. Женщина смотрела на меня так, будто, уже и не ожидала увидеть.
