— Баб Тоша, а что это за чучело у тебя тут? — спросил этот… Этот! А я открыла рот и, как рыба, хватала им воздух, пытаясь унять возмущение. Чучело! Графиня де Лалли-Толендаль! Уму непостижимо. И кто мне это сказал? Крестьянин без кола и двора.
— Сам ты чучело! — поджала я губы и сжала кулаки.
— Тише, дети, — встряла баба Тоша. — Эсфир, ты чего над девушкой потешаешься? Не видишь, что ли, как старается. Иль пирожков отведать не хош?
— Да разве видно, что это девушка, Баб Тоша, вы сами на это чудов… чудо посмотрите. Лицо в муке, волосы в тесте, одежда вся перепачкана. Разве девушки так выглядят? — продолжал потешаться надо мной Эсфир
Баба Тоша взяла скалку и пригрозила потешнику.
— Дрова возле печи положил и вон отседа! Ишь чего удумал, гостью мою обижать. Я сказала, пшел вон! — размахивала бабушка увесистой скалкой. Я бы не хотела попасть под такую и Эсфир не захотел, ловко увернувшись от нескольких нападок, он послушно опустил дрова возле печи и ретировался. — Тоже мне, барин нашёлся. А ты, деточка, умойся ходь. Хоть и обидные слова, но правду сказал паршивец. Ходь, ходь.
Баба Тоша отвела меня к большому тазу с чистой водой. В котором, под её чутким присмотром, я и привела себя в божеский вид.
— Ты на Эсфира не серчай, — говорила бабка, пока мы готовили начинку. Мне доверили вынимать косточки из вишни, а сама она готовила мясную начинку. — Он раньше таким не был, но война отняла у него родителей, вот его характер и испортился. Но человек он добрый и порядочный, не смотри, что оборотень. Обижать не станет, разве что словами заденет.
— А какой он зверь? — спросила я раньше, чем подумала. И прикрыла рот ладошкой.
— Чай, приглянулся? — хитро сощурила глаза бабка. — Да не про тебя он, барыня. Бедный, как церковная мышь. Кто ж согласится тебя за него выдать? Твоя одёжка дороже его дома будет.
Я опустила глаза в вишню, перебирая её тщательнее, чем до этого. Нашла, что спросить. Теперь бабушка придумала не пойми что. Нужен мне сильно какой-то оборотень с этой противной ухмылкой, которую так и хочется стереть с его лица.
— Кошка он, большая такая, чёрная. Забылась я, как это называется, — тем не менее, продолжила старушка. — Вишни уже довольно. Сейчас помоешь руки, и будем лепить.
Я послушно вымыла руки и приготовилась к самому сложному.
— Берешь вот такой кусочек, делаешь вот так, потом вот так по ладошке его, сюда ложкой начинку, потом оп, оп, оп и слепила. Видишь, просто как, чай, справишься, — провела мне мастер-класс по лепке пирожков бабушка. С виду, всё действительно выглядело легко и я очень удивилась, когда мои пирожки лепиться отказались. Бока разлазились, вишня вылезала, а я была в полном отчаянье.
