Приехав домой, Кносс первым же делом взял большой нож и начал кромсать свой портрет в зале.
«Они за все ответят. Особенно д’Бьяк, я лично сотру ухмылку с его поганой рожи! Он у меня будет ползать в ногах, вымаливая пощаду. Ублюдки! Все они ублюдки».
Когда от портрета осталось лишь изполосанное полотно, Кносс, наконец, успокоился и взял бутылку бренди в дубовом шкафу. Сначала он хотел налить его в один из хрустальных бокалов, но потом, зайдясь хохотом, просто начал пить из горла, грозя при этом кому—то рукой, хотя никого в зале не было. Хмель приглушал боль от ран. Теперь он ненавидел все, что было связано с высокородными. Пламя злости разгоралось все сильнее, оно давило в голову и путало мысли. Злость на весь мир! Ей нужен был выход, иначе пламя погубит все. Все и всех, включая самого Кносса! Его гнев и его злость заставят содрогнуться Титос в ужасе! Не только д’Бьяк, но и все благородные расплатятся за сегодняшний день кровью. О, да! Кносс умеет мстить.
Отпив примерно половину и взяв бутылку с собой, он, шатаясь, отправился по коридору, распахнул ногой дверь в спальню жены. Удар получился отменный — дверь с грохотом отворилась внутрь. Его глаза налились кровью, а лицо исказила гримаса злости.
Испуганная Малена попыталась подняться с постели, но размашистый удар Кносса, на этот раз кулаком, пресек ее попытку на корню.
Еще раз отпив из бутылки, он бросил ее на мраморный пол. Толстое стекло бутылки не разбилось, она покатилась по плитке, издавая громкие неприятные звуки. Вытерев рот рукавом, Кносс подошел к кровати жены и разорвал на ней платье. Перевернув пытающуюся сопротивляться Малену на живот, и прижав своей огромной волосатой рукой ее маленькую голову к подушке, Кносс спустил свои штаны и вошел в нее. Ее крики и хрип только раззадоривали его.
О как же ему сегодня хотелось причинить боль и унижение хотя бы одной благородной!
***
На скомканной постели, прижав колени к груди, рыдала совсем еще юная Малена. Поправив штаны и глядя на кроваво—красное пятно на одеяле, а также следы крови на бедрах, Кносс с удовольствием прорычал сквозь зубы, выходя за дверь:
— Теперь твоя жизнь превратится в ад, сука!
Выйдя из комнаты жены, Кносс кое-как дошел до своей спальни. Несмотря на все случившееся, он провалился в сладкий сон.
Кносс шел по цветочной поляне в летнем лесу. Вокруг летали яркие бабочки и пели птицы. Чувство безмятежности и полного спокойствия поселилось в его душе. В лучах солнца, пробивающегося сквозь ветви деревьев, рядом с ним бежал нереально красивый белый олень с багровыми рогами.
