— Ненавижу, — шёпотом произнесла я, опустив голову, закрыла руками лицо.
Меня накрыла волна усталости. Я устала. Устала от всего. От безысходности, собственного бессилия. Мои колени подогнулись, но Яр удержал меня на месте, не давая упасть. Сделал полшага ко мне, встав практически вплотную. Лбом прикоснулась в его твердой груди, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Мужчина не оттолкнул меня, так и остался стоять, держа меня за плечи тёплыми сильными ладонями. Большими пальцами рук поглаживал обнаженную кожу.
— Тише, — снова прошептал он, едва уловим движением рук, прижав меня к своей груди. Робко, словно боясь спугнуть, успокаивающим жестом начал поглаживать меня по спине и лежащим на ней волосам, которые доходили мне до поясницы. Снова шёпотом повторил. — Тише.
Как ни странно, но эта его своеобразная мантра начала меня успокаивать. Слёзы начали отступать, я почувствовала исходящий от него мятный запах и едва уловимый запах сигарет.
Отстранилась от него, вытирая остатки слёз с лица. Сделала несколько шагов назад, чтобы оказаться как можно дальше от Яра. Чтобы вновь не дать себе слабину, утешаясь в объятиях того, кто являлся мне врагом. Или, по крайней мере, должен быть им.
— Осторожнее! — Яр сделал выпад и дёрнул меня за руку на себя, на секунду дезориентировав. — Там осколки.
Указал он подбородком на пол, где лежали осколки стеклянной столешницы. Ничего ему не ответив, выдернула свою руку из его железной хватки. Обошла кровать с другой стороны и забралась на неё, подтянув ноги к груди.
Яр подошёл к окну, наклонился и подобрал с пола одеяло, которое я сбросила с себя несколько минут назад.
— Я позову уборщицу, чтобы убрала здесь всё. Держите, — положил одеяло у моих ног и вышел из комнаты, замкнув дверь.
Два щелчка…
Уже четыре дня подряд, что отсутствовал Арчи, в мою комнату заходил только Яр, принося с собой завтрак, обед и ужин. А иногда и новые книги по моей просьбе.
Поведение мужчины довольно резко контрастировало с его внешним устрашающим видом. Высокий, широкоплечий, сильные руки с множеством татуировок, символизирующих смерть, страсть, неподчинение. Черепа, обнаженные девушки, ангелы с оторванными крыльями и многое другое, что кричало о его внутреннем бунте и сопротивлении чему-то для меня неведомому. Возможно, эти татуировки были сделаны давно, ещё во времена его лихой юности и обезбашенности. Тогда, когда он пытался заявить миру о себе, не хотел быть похожим ни на кого другого. Искал свой особенный путь, а в итоге…
