– Может, все-таки выпьешь? – предложил он и опять получил отказ.
Пришлось снова пить одному.
– Да, – согласился Валера. – Я ищу её в них. Я вижу частичку своей первой жены в их легкой походке, юности, свежести, наивности. С годами это проходит, женщины становиться приземленными, фальшивыми, скучными.
– Если бы она выжила, то со временем стала приземленной и скучной, – заметила Катя.
– Я это понимаю, но ничего не могу с собой поделать, – ответил он и задумчиво продолжил: – Я сейчас разговариваю с тобой, и прошлая жизнь мелькает перед глазами. Как мы с ней познакомились во дворе, едва я вернулся из армии; как сидели в беседке обнимаясь. Когда она забеременела, мы решили пожениться. У нас не было денег, поэтому и костюм, и платье мы взяли напрокат. Не было даже ресторана. После загса мы с друзьями отправились в центр города пешком. Машины сигналили вслед, прохожие оборачивались, хозяева летних кафе бесплатно угощали шампанским. И это была самая лучшая свадьба.
На несколько секунд Валера замолк, снова выпил и только потом продолжил:
– Беременность протекала тяжело. Большую часть она проводила в больнице. В день моего рождения жена под расписку ушла, чтобы побыть рядом со мной. Мама приготовила вкусный ужин, и мы втроем сели за стол. Жена произнесла очень красивый тост. Позже, вспоминая её слова, я вдруг осознал, что она словно прощалась, как будто предчувствовала беду, – Валера снова ненадолго замолчал. – Поздно ночью жене стало плохо, её увезли на скорой. Как мне объяснили врачи, мой сын умер в утробе, а когда его извлекали, во время операции погибла жена. Только после её смерти я узнал, что Кате, её тоже звали Катей, изначально рекомендовали прервать беременность. Но она очень хотела этого ребенка, поэтому подписала документ, в которой снимала с врачей ответственность в случае трагичного исхода. Она очень любила меня.
Валера снова замолчал, погрузившись в воспоминания.
– А потом? – осторожно спросила Катя.
– Затем я уехал в столицу и стал тем, кем стал. Еще я придумал себе другой день рождения, потому что в день смерти Кати мне невыносимо было принимать поздравления, притворяться веселым.
Валера устало откинулся на спинку стула, потирая лицо, затем его рука снова потянулась к бутылке.
– Очень трогательная история, я сочувствую твоему горю. Только при чем здесь я? – спросила Катя.
Валера внимательно посмотрел на неё, словно видел в первый раз.
– Я даже не помню, когда именно ты стала любимицей народа, – проговорил он, не отрывая от неё глаз. – Поначалу тебе отводилась роль пешки, но незаметно ты стала королевой. Мое президентство будет ассоциироваться только с твоей личностью. По сути, я ничего особенного не сделал. Просто был. Не развалил страну, не довел до кризиса – уже хорошо. Время, проведенное с тобой, заставило посмотреть на тебя другими глазами.
