— Дорогая, как ты себя чувствуешь? — острый и вымораживающий взгляд Многоликой прошёлся от макушки до пяток.
— Со мной всё в порядке, мама, — осторожно кивнула Лилитта.
— Тогда пришло время возобновить наши занятия. Я ещё не очень хорошо чувствую себя после болезни, поэтому буду лишь сопровождать тебя, а заниматься с тобой будут Реми Сальва, — княгиня повернула голову в сторону своего спутника, — и Крайс Эрна. Как мы и условились, с господином Реми вы займётесь изучением военного дела. Я поговорила с господином начальником стражи, и он любезно согласился немного рассказать тебе о военных кампаниях, проходивших в мире. — на этих словах Лилитта бросила взгляд на Сальву, чьё лицо выражало крайнее недовольство подобным стечение обстоятельств. — А господин Крайс продолжит изучать с тобой историю, особенно религию и политику. Единственная, — Многоликая сделала акцент на этом слове, — дочь и наследница князя Фариуса должна быть разносторонне образована.
Что было ответить медиуму? Только согласиться, ведь ни тон, ни выражение лица княгини не подразумевали даже попыток обсуждения её планов. Но Лилитта была не против: всё это вполне согласовалось с её замыслом выжить и сбежать из этого гадюшника.
* * *
Следующие месяцы и недели прошли для княжны Фариус насыщенно, но вместе с тем однообразно. По утрам они с Сальвой тренировали сначала просто броски кинжала в цель, только через неделю получили заказанную в Амре чакру. Подобное оружие Лилитта никогда не видела, хоть оно и казалось ей смутно знакомым. Чакра была металлической и круглой, а по центру шла волнистая перемычка и были нанесены какие–то знаки. На первый взгляд оружие походило на какое–то замысловатое украшение для волос. Очевидно, что получением чакры занималась Многоликая, которая носила всевозможные заколки, кулоны и серьги. Чем не очередная штука для создания причёски?
Лилитта вместе с Реми долго примерялись, как ухватить оружие поудобней. Сальва еле слышно ворчал, но так, чтобы не услышала отдыхающая рядом на иссохшейся скамеечке княгиня, что он специализируется на мечах, кинжалах и щитах, но не этих дамских штучках. От него мускусно пахло пóтом, видимо, свои тренировки воин начинал гораздо раньше, чем к нему присоединялась Лилитта. Реми частенько бывал небрит и всклокочен, а вблизи на обнажённых предплечьях виднелась сеточка застарелых шрамов. На вид Сальва был молод — лет тридцать. А себя медиум помнила сорокапятилетней разочарованной в жизни женщиной, но сейчас чувствовала лет на двадцать–двадцать пять, восторженной курсисткой, впервые покинувшей закрытый пансионат.
