Отец остановился и повернулся к дочери.
— Скинь капюшон, подними голову, держи себя уверенно, будто бы ты ни в чем не виновата.
Это легко сказать, но как сделать, когда трясет от страха, и хочется завыть от ужаса и безысходности. И этот мрачный замок… он добавил еще больше к тому, что она и до этого испытывала.
— Может, наоборот, — возразила Ясмина дрожащим голосом, — мне стоит показать, что я раскаиваюсь, понимаю, я виновата в том, что совершила и готова к справедливому судейству?
— Нет! — резко ответил отец. — Здесь не стоит это показывать, жалеть тебя никто не станет, а вот слабостью воспользуются. Так что, выше голову!
Отец сам скинул капюшон с головы Ясмины, затем расстегнул плащ и снял его с дочери, бросив на руки стражника, стоящего у дверей.
— Так будет лучше, — произнес отец.
От волнения и страха у Ясмины подгибались ноги и тряслись руки, перед глазами стоял туман непролитых слез, но она подняла голову, и попыталась изобразить из себя уверенную в себе волеронку. Она надеялась, что это ей удалось.
Следом за отцом Ясмина шагнула в открытые двери, предупредительно открытыми перед ними стражниками.
Ясмина не сразу все разглядела. Но первое, на что наткнулась, был горящий яростью взгляд Фолкета.
— Ты пожалеешь, — видимо от страха угадала Ясмина, что одними губами, беззвучно прошептал Фолкет, глядя на нее.
Ясмине стало еще страшнее, хотя казалось, куда уж больше.
Отец, крепко держа ее за руку, повел за собой. Они сели за высокую полукруглую стойку из дерева, расположенную на высоком постаменте, куда вели ступени. За стойкой оказались два стула, усадив дочь на один из них, отец сел рядом на другой. Стойка почти скрыла Ясмину, на виду остались только голова и плечи.
Ясмина стараясь не встречаться взглядом с Фолкетом, рассматривала зал. Он представлял собой прямоугольное помещение, у дальней стены, напротив двери, на постаменте, находился длинный стол, мощный и крепкий, за ним в креслах с высокими спинками сидели несколько волеронов различных возрастов. Видимо, это и были судьи. Позади кресел волеронов были видны две двери. Справа от судей располагалась стойка, как та, где были она и отец. Там, за другой стойкой, сидел Фолкет. Вдоль длинной стены, почти занимая всю ее, стояли в несколько рядов кресла, где сидели волероны, женщин среди них не было.
Внимание всех привлек один из судей.
— Суд считается открытым, — звучным уверенным голосом произнес он. — Слово для обвинения предоставляется Легару Фолкету из Дома Северного ветра. Он обвиняет Ясмину Клартэ из Дома Огненного ветра в преднамеренном убийстве своей сестры Едвиги Фолкет.
