— Не подходи!
— Я буду знать наверняка, где тебя искать, — сказал он, останавливаясь, — и найду быстрее всех. А в лесу тебе нет спасения. Я тебя умоляю, сделай, как я говорю.
— А я требую, чтобы ты ушел! Оставь меня!
Фолкет тяжело вздохнул.
— Не глупи, я хочу помочь тебе.
— О, да! Но вначале погубив!
— Если хочешь услышать… то, да… я очень жалею, что поклялся отдать тебя на охоту волеронов. Но, когда я это делал, был безумен от горя и жаждал мести. Сейчас я пытаюсь хоть что-то изменить, помочь тебе, а ты…
— Уходи! — прервала его Ясмина. — Как всегда у тебя виновата я!
— Я уйду. Но прежде еще хочу сказать… по правилам… ты должна быть в том платье и босиком. Платье тебе придется надеть, но я разрешаю накинуть сверху то, что пожелаешь, и обуйся в удобные ботинки. Все это, думаю, ты найдешь в шкафу.
— Ох! Спасибо, господин за такую щедрость! — горько усмехнулась Ясмина.
— Сделай, как я прошу, Ясмина, прячься в пещерах, — попросил он, берясь за ручку двери. — Утром за тобой зайдут.
Не услышав ответа, Фолкет вышел и закрыл за собой дверь, и Ясмина услышала скрежет ключа в замке.
Ясмина прошла к кровати, забралась под одеяло, ее опять трясло, как от холода.
Она вспоминала Дэвойра, как просила поцелуя у него, когда он пытался ее…. Изнасиловать? Что уж, так и было, да, он хотел ее изнасиловать, а она попросила поцеловать, но самом деле не хотела этого. Даже сейчас она морщится, вспоминая грубые руки, задирающие подол ее платья и сивушный запах дыхания Дэвойра. Но несмотря на это, она была готова добровольно отдастся ему. Потом, скорее всего, она бы глубоко пожалела, может быть, возненавидела бы его. И хорошо, что он ее выгнал. А после того, что собирался сделать Дэвойр, сейчас бы ей было не так страшно? Или наоборот еще страшнее, она ведь знала бы точно, что ей предстоит. Да, поцелуй Дэвойра в его спальне ей бы вряд понравился и все, что за этим бы последовало тоже.
Но когда ее целовал Фолкет, все было по-другому?! Да, не стоит этого отрицать. Как это может быть? Она же его ненавидит. Правда, в последнее время она стала замечать, что Кейра была права — у Фолкета приятные, гармоничные черты лица, и он вполне симпатичный… если вглядеться. Но все равно — противный!
А она любит Дэвойра, ночью он был пьян, страдал от горя, которое ему причинила она. А Фолкет… его она ненавидит, и никогда не забудет того, как он с ней поступает. И никогда не простит. Да и он тоже не забудет ничего и не простит ей смерти сестры.
