Прекрасное тело, но жутко иссохло.
Глаза – словно небо. Но смотрят, как стекла.
Для мыслей свободных – чела очертанья,
Но врезаны резко морщины страданья.
Слова словно стрелы: в них песня и битва.
Но смысл их так беден: дай хлеба, не сыт я.
И целыми днями, подобно животным,
Лежит он под тенью, и пыльный и потный.
Один и другой и десятки – повсюду
Свалились амбалы в позорную груду.
То дремлют, то вшей на рванье своем крошат.
И ждут, отупев, чтоб досталась им ноша.
Подходит хозяин. Вскочили толпою,
Бранятся, дерутся со злобой слепою.
Потом по верблюжьи пригнутся и спину
Подставит под тяжесть, веревку закинут.
И рабская радость по пыльной дороге
Погонит за хлебом усталые ноги.
Довольно позора! Свергайте насилье!
Все ваше полей и садов изобилье!
Для вас благовонием пенятся розы,
И гнутся под тяжкими гроздьями лозы.
Для вас корабли и дворцы и верблюды,
И жемчуг озерный и горные руды.
И песни Хейама и нега кальяна.
Лишь ноги рабочих достойны сафьяна.
Сорвите лохмотья! Шелка Кашемира –
Вот ваша одежда, властители мира!
