– И не сомневаюсь, – процедил я сквозь зубы. – Если в еще с формальностями возникли затруднения, это была бы полная катастрофа.
– А теперь, – оживляясь, проговорил он, – ты, думаю, не прочь познакомиться со своей женой. – Он поднял трубку и сказал:
– Попросите, пожалуйста, войти миссис Бентолл.
Трубка его погасла, и вновь он принялся за упражнения с перочинным ножиком, изучая недочищенный чубук. Мне нечего было изучать, а потому глаза мои блуждали от безделья по комнате, пока не зацепились за светлую панель в темной отделке письменного стола. С этой панелью связана целая история. Месяцев девять тому назад, может, чуть меньше, но уже после того, как погиб в авиакатастрофе предшественник полковника Рейна, на моем стуле сидел другой человек из команды Рейна. Рейн не знал о нем главного: этого агента в Центральной Европе раскрыли и перевербовали, обратив в двойника. Первое задание, возложенное на перебежчика, было возмутительно циничным: убрать Рейна. Устранение полковника Рейна (кстати, настоящее его имя засекречено) – шефа контрразведки, хранителя великих тайн – нанесло бы спецслужбам невосполнимый урон,.. Полковник ничего не подозревал, пока агент не вытащил пистолет. Агент тоже многого не ведал, как, впрочем, и другие до той поры. А именно, что к креслу полковника Рейна приторочен снизу люгер с глушителем и взведенным курком, приводимый в действие при помощи пружинного устройства. А все-таки новую панель можно было подобрать с большим тщанием и вкусом.
Естественно, в том случае у полковника Рейна не было выбора. Но, даже имея альтернативу – допустим, возможность обезоружить противника, – он почти наверняка пристрелил бы его. Столь беспощадных субъектов мне еще не доводилось встречать. Не просто жестоких – беспощадных. Цель для него всегда оправдывает средства. И если цель достаточно весома, он готов на любые жертвы. Вот почему он сидит в этом кресле. Но когда беспощадность превращается в бесчеловечность, тут я категорически против.
– Вы что – всерьез намерены послать со мной эту женщину? – спросил я.
– Не то что намерен послать, – ответил он, заглядывая в трубку с любопытством геолога, изучающего кратер потухшего вулкана. – Посылаю. Это решено.
У меня вмиг поднялось давление.
– Вы не можете не понимать: участь доктора Фейрфилда наверняка разделила его жена. И, несмотря на это...
Он положил на стол трубку, положил перочинный ножик, удостоив меня взглядом, который казался ему, надо думать, насмешливым, а мне – угрожающим. Как пара надвигающихся стилетов.
