На них стоило посмотреть – и на рабочих, и на человека с фонариком.
Рабочие показались мне – все как один – китайцами, хотя были слишком высоки, мускулисты и костисты для своей расы. Причем в жизни я еще не встречал таких крутых, тертых типов. Но, впрочем, где гарантия, что я не стал жертвой оптического обмана. Едва брезжущий свет, падающий на потные, перепачканные лица, мог исказить любое, самое прекрасное и добродетельное лицо.
Зато начальник, явно застрахованный от оптических обманов, не внушал иллюзий. Когда он, выпрямившись, направился к нам, я понял: вот самый крутой, самый тертый субъект из всех, мною виденных. Росту в нем было шесть футов три дюйма, но впечатление многократно приумножалось за счет широких плеч, массивных мускулистых рук, пальцы которых едва не встречались с коленями. Его лицо напоминало работу скульптора, преследовавшего единственную цель: как можно быстрее вырубить из цельной скалы скульптурный портрет – главное, как можно быстрее. Не имелось на этом лице ни изгиба, ни извилинки. Оно являло собой кусок гранита, иссеченный плоскостями, ракурсы которых заставили бы стариков кубистов плясать от восторга. Подбородок его походил на экскаватор, рот – на надрез, нос – на огромный клюв. Холодные темные глаза, глубоко посаженные, и кустистые брови напоминали дикого зверя, выглядывающего из мрачной пещеры. Боковые стороны этого лица – щеками их назвать язык не поворачивается – были испещрены морщинами, иссушены загаром, исполосованы подобно старинному пергаменту. Словом, романтическую роль главного героя в оперетте я бы ему не доверил.
Профессор Визерспун представил нас, Хьюэлл протянул руку и произнес:
– Рад познакомиться, Бентолл.
Голос его, нутряной, прерывистый, странным образом перекликался с его мошной фигурой и с его телом. А его «рад познакомиться» стопроцентно совпадало с радостью, которую на тех же островах сотней лет ранее выражал каннибальский вождь по прибытии к берегу последнего из длинной череды превкусных миссионеров. У меня перехватило дыхание, когда гигант взял мою руку своей лапищей. Но он обошелся со мной по-божески. Почудилось было, будто мою конечность прокручивают в стиральной машине. Но когда он ослабил хватку, выяснилось, что все пальцы на месте. Помятые – но на месте.
– Слышал о вас нынче утром, – протрубил он. -Канадец? Северо-запад Америки? – Я колебался, а он продолжал:
– Слышал, что ваша супруга прихворнула. Острова – они острова и есть, здесь всякое случается, трудно вам пришлось.
