Я покрепче сжал чемоданные ручки и продолжил нисхождение по скользким ступеням с настороженностью Даниила в приятном обществе спящих львов.
Кстати, разница не столь уж велика. Разве что львы в данном случае на полную катушку бодрствуют... Через пару секунд Мэри Хоупмен и оба индуса были на причале рядом со мной.
Сейчас от морской глади нас отделяло едва ли футов восемь. Я все таращился на судно, пытаясь определить его тип и размеры. Но небо, затянутое тучами, было невыгодным фоном. Мои наблюдения сложились приблизительно в такой черновой набросок. Судно широкое, длина – футов семьдесят, ну, двадцатью больше или меньше. И мачты – то ли две, то ли три. Вдруг дверь палубной надстройки распахнулась, яркий свет, хлынувший наружу из помещения, буквально ослепил меня.
Длинная тощая фигура быстро пересекла освещенный прямоугольник. Дверь тотчас закрылась.
– Ну как, босс, порядок? – В Австралии я не бывал, но австралийцев встречал изрядно. В данном случае акцент неоспоримо изобличал австралийца.
– Порядок. Они у нас в руках. И поосторожней с этим треклятым освещением. Мы загружаемся.
Посадка прошла без приключений. Палуба корабля плотно прижата к причалу. Тридцать дюймов вниз – и ты на палубе. На деревянной, дощатой, а не стальной. Это я засек сразу.
Когда все забрались на судно, капитан Флек спросил:
– Готовы мы к приему гостей, Генри? – В голосе слышалось облегчение: слава, мол, Богу, рискованная кампания позади.
– Каюты готовы, босс, – ответствовал Генри мерзким грубым голосом. – Показать им?
– А что, покажи. Я буду у себя. Повидаемся позже. И пожалуйста, без фокусов!
Генри направился к корме, мы – за ним, за нами – конвойные. Когда палубная надстройка осталась позади, он осветил фонариком крышку люка.
Нагнулся, убрал болт, открыл люк, направил луч в зияющую дыру.
– Спускайтесь.
Я, отсчитывая ступеньку за ступенькой на отвесной стальной лестнице, иду первым. Сразу за мной – Мэри Хоупмен. Считаю: раз, два... Десять ступеней. Едва светлая головка Мэри оказывается на уровне палубы, люк захлопывается. Слышен скрежет задвижки. Еще две-три ступеньки вниз – и пора осмотреться.
Отвратительный каземат, непроглядно темная тюрьма. Впрочем, зачем сгущать краски? Тусклый светлячок пробивается сверху, сквозь щели люка, ведь в рубке на палубе горит лампа. Так что определиться в пространстве можно без помощи рук и передвигаться – без тросточки. Но все равно гнуснейшая резиденция, равных в мире не сыщешь. И вонища жуткая.
