– Мы в бухгалтерии тоже об этом поговаривали, – с живостью подхватил Андрей Михайлович.
Голова Паши высунулась на четверть метра вперед, машинистки, поглядев друг на друга, сделали неуверенный шаг. Локшин, все еще не замечая напряженности всеобщего внимания, сказал:
– Конечно, мы должны показать пример.
Улыбка, растянувшая рот Лопухина, недоуменно застыла. Лицо Андрея Михайловича приняло выражение суровой деловитости. Паша стремительно спрятал голову за спину Андрея Михайловича, машинистки поспешно юркнули в дверь и сразу же рядом застучали машинки.
– Александр Сергеевич, – осторожно подыскивая слова, начал бухгалтер, – я полагал, что это касается только рабочих.
– Почему же только рабочих? – удивился Локшин, и вдруг вся эта сцена рассмешила его. – А какая, собственно, разница между рабочими и вами? – улыбнувшись, спросил он.
– Помилуйте, – словно не веря своим ушам, возразил Андрей Михайлович, – ведь мы – умственного труда.
– Извиняюсь, – улучив момент, сказал Петухов, – у меня, например, ресконтро. Допустим – бухгалтерия работает в три смены. Карточки те же будут в остальных сменах или другие? А если те же самые, то ведь напутать могут, а я отвечай!
Андрей Михайлович пренебрежительным взглядом смерил Петухова.
– Ресконтро – это пустяки. С карточками всякий управится, но вы простите, Александр Сергеевич, я как ученый бухгалтер спрашиваю – как же централизованное руководство? Они, – он сделал жест в сторону бухгалтерии, – будут в три смены работать. А я то как же? Я ведь не двужильный! А если два главных бухгалтера, то на ком ответственность?
Андрей Михайлович, почтительно улыбаясь, иронически пожал плечами и закончил:
– Очевидно, придется сидеть здесь круглые сутки.
Ольги не было дома, но именно сейчас она ему была нужна, как никогда. Локшин заехал к ней срезу после собрания, устроенного московским областным советом профессиональных союзов совместно с губотделами, представителями заводов и печати.
– Мы считаем, – говорил Миловидов на этом собрании, – приказ ВСНХ преждевременным. Массовое введение ночных смен – это проявление административного восторга. Хорошо, – продолжал он, разбрасывая прыгающие шары, – хорошо, допустим, мы бы не возражали. Но где рабочая сила, где кадры, где электрическая энергия?
Все это он говорил, обращаясь почти исключительно к Локшину, как-будто Локшин должен был достать недостающую московским заводам энергию.
Представители губотделов и даже представители заводов не менее, нежели Миловидов, нападали не только на ВСНХ, но, и главным образом, на общество по диефикации.
