Потихоньку топаем по коридору, из приоткрытых дверей несёт знакомым душком портянок, храпом, ну прямо как в родной казарме очутился лет так 45 назад.
Подводит к двери со знакомой буквой М, – Ты иди, я тут подожду, только не спеши, осторожно!
Иду, знакомые до боли кабинки, как в нашей школе и зеркало на стене.
Силой воли заставляю сначала сделать свои дела, потом подхожу и смотрю – ну, писец, так я и знал – АВАТАР!!!!!
– Ну и рожа у тебя нарисовалась, Романыч! – стою и смотрю на отражение в зеркале в полном охренении.
На меня смотрит парнишка лет 17, с нашлёпкой лейкопластыря на лбу, поцарапанным подбородком, видать и тут попало.
Цвет глаз непонятный, темновато в помещении, волосы по моде 70х – длинноватые, вполне приятной густоты.
Трогаю рукой челюсть, вроде целая… и то радость. Но моё дефиле прерывается стуком в дверь – Эй, Генка, ты там что молчишь, всё в порядке?
Твою мать, вспомнил про провожатую – Иду я, иду…
У косяка стоит полусонная докторица, критически оглядела меня, вроде нормально… – Ну что, потопали, может ещё поспим до утра?
Берет меня за руку и тут я чувствую как меня пробивает не то искра, не то волна нового ощущения!
Хренасе…так я что-чую её настроение? Ну да, вот она и злая и усталая и тут же беспокоится за меня!
Надя что-то почувствовала – Гена, ты что, плохо тебе?
– Не, идём, голова что-то кружится…
– Ну, это то понятно, ещё бы не кружилась, держись за плечо, осторожно…
Ну всё-таки девчонка молодца, вон как терпеливо со мной нянчится, где они в наше то время, такие добрые.
Иду на автопилоте, опять нюхаю воздух, в голове мысль – Что так сдвинуло мозги, теперь на всё реагировать буду?
Сразу на ум приходит Мэл Гибсон с талантами женские мысли читать, ну а если бы и так, опять же чего плохого, встрепенулось в мозгу.
Докторица моя помогает прилечь на койку, берет за руку – ну, и вот ведь опять – чую её досаду… Возись тут в ночь, а утром опять на ногах, не было заботы. Бормочу:
– Надя, ты ложись, я тоже полежу, спасибо тебе!
– Ой, да ладно…
Чувствую улыбку в голосе. Это хорошо, с докторицей надо дружить, в такой ситуации самое лучшее – отлежаться подальше от народа, прикинуть хоть какой-то план действий.
За годы жизни привык уже как-то планировать свои поступки, а тут все кувырком.
Ладно, можно на травму скинуть, но тут не перестараться бы – "дурка" нам совсем не нужна!
У тела-то моего по имени Гена и семья должна быть и друзья, а я тут бац – и никого не помню… Не, тщательнее надо, Романыч, прав был Райкин.
