Я раскинула руки и головой повертела для убедительности. Дорога по-прежнему радовала своей абсолютной безлюдностью. Он поник головою, а потом стал кому-то дозваниваться. Оказалось – страховому агенту, который его заверил, что им будет достаточно протокола с места происшествия, потому что в нашем городе у них филиала не было.
– А документики все-таки мне отдайте, – упрямо потребовала я.
Он сходил в машину, притащил свидетельство на свое «Пежо», а я пока вызвала милицию. Благо пост рядом, сейчас приедут. Посмотрев в сторону своего несчастного автомобиля, я вздохнула и набрала номер «Эвакуатора», договорилась, чтобы приехали за моим железом. Такие номера у меня были занесены в телефонную книжку мобильника.
– Представляю, во что мне это обойдется! – пробормотала я себе под нос.
– Я все оплачу, – сказал красавчик, топтавшийся рядом.
В свидетельстве значилось: Сташевский Мирослав Николаевич.
– Это вы? – спросила я и пальцем по картонке постучала.
– Это я, – признался он, – а вас как величать?
– Ксения, – буркнула я и принялась набирать Костика.
Увы, мой несостоявшийся муж хранил упорное молчание. Совсем от рук отбился!
– А вы куда ехали? – продолжил допытываться Сташевский.
– В Соколовку.
– А я заплутал, мне надо было в город, но там разъезд и никаких указателей, вот я не туда и свернул, – доложил он.
– Указатели были, но их снесли перед расширением трассы, дорогу только что закончили ремонтировать, еще даже знаки не убрали.
– Я видел, – кивнул он и предложил мне кофе или минералку на выбор.
Я не отказалась. И мы устроились дожидаться милицию в теньке на пледике, который он достал из своего бездонного багажника и расстелил на травке. Кофе оказался из термоса, а минеральная вода из сумки-холодильника. Мирослав как мог меня пытался развеселить, и я даже иногда поддавалась, но при взгляде на руины, еще недавно бывшие моей машиной, я снова впадала в тоску. У него нашлись печенье и шоколадка, а симпатичные кофейные чашечки оказались из разноцветного пластика. И постепенно испуг, испытанный в момент аварии, стал отступать вглубь сознания и, хотя руки еще немного дрожали, зубы перестали выбивать нервную дрожь. Уже успела позвонить Ритка, и я доложила ей, как обстоят дела. Она посокрушалась, что никак не может за мной приехать, велела отнять у «негодяя» документы и «быть поаккуратней». А милиции все не было. Лесочек у нас за спиной шушукался листвою, перекликался птичьими трелями, солнце припекало, а в траве трещали цикады.
