– Сколько шкур на тебя ушло? – задал я вопрос фолианту.
– А сколько в тебе костей, маг? – крякнула книга. – Не знаешь? Вот и я не знаю. Куда на этот раз идём? В прачечную или к брадобрею?
– К поросятам, – пожав плечами я закрыл книгу.
– Ты подальше от крупных особей держись, а то у кабанов и козлят характеры свинские да козлячие.
Гудок заставил меня поторопиться. Прихватив свёрток с формой ST, я сбежал по лестнице к барной стойке и положил на неё серебряную монету. В баре никого не было, кроме выглядывающего из кухни трактирщика, с широкой улыбкой, адресованной серебрянику.
– Куда едем, и где паромобиль достала? – как только я вдохнул пыльную книгу, мне захотелось говорить, и почему-то пересохло в горле.
Не дожидаясь ответа, я крутанулся и в два прыжка забежал в бар, вернувшись к авто уже с гномьим графином ягодного морса.
– О, мана! Правильно мыслишь, незнайка. Паромобиль купила, не всё ж ноги бить. Да и положено нам уже мобиль, взрослые мы совсем. Крест респаунился, та мразь, которая нас из дробогана положила, помнишь?
– «Респаунился» это как?
– Ну ожил, воскрес, восстал из мёртвых. Хотя для тебя под забвением он, наверное, и не умирал. В общем, с него на меня в тот раз стилет так и не выпал.
– Причём тут Крест, нам же надо… – оглянулся я и сбавил тон, – … пароробота взорвать?
– И труп подкинуть свежий, не работающий на артель, – передразнивая в тон мне и нараспев улыбнулась до самых ушей Нори.
– Яков убивать Креста!
Тут мы оба повернулись, посмотрев на простоватого, но целеустремлённого воина.
– Кто бы сомневался, – поправила боковое зеркало Нори.
Я же, перепрыгнув через дверцу, сел на заднее сидение вместе с Яковом-убийцей.
Машина остановилась на перекрёстке, заехав за угол дома лишь передними колёсами. Крошка Нори повернулась ко мне с Яковом.
– Вон, в конце улицы – бар «Южная Лошадь». Это его штаб-квартира…
Заведение с вывеской в виде розы ветров, на которой приколотили чучело лошадиной головы пользовалось несказанным спросом. Не то, что наша таверна, в которой я снимал комнату.
Из двойных дверей то и дело выходили отлить мрачного вида развязные типы, как бы сказал Брайн, «маргинальной наружности». У бордюра «лошади» мирно дремал какой-то бродяга, издалека выглядевший, как наваленная куча мусора. И даже на расстоянии 150 метров от питейной по ночной улочке растекался весёлый подвыпивший смех.
– Бьюсь об заклад, те, кто живёт в этом районе, не высовываются из окон с тупыми замечаниями, – нахмурилась Нори.
