– Лиз! Станок гипнотизируешь или в ментальную магию уверовала? – с ходу пошутил я, ведь нет ничего лучше, чем начать разговор с шутки.
– Да… трубку масляного толкателя прорвало, а я думаю, что резцовый вал тяжело в металл идёт?
Лиза была фрезеровщицей, носителем редкой специальности среди женщин-людей.
– Ты сама что ли внутрь лазила? Можно было бы Древодубича позвать, пусть бы заявку на поломку оформил, – нахмурил брови я.
– Да толку от этих заявок? Кроме меня мой станок никто не знает и не починит. А ты чего домой не идёшь?
– Ну я думал, может, прогуляемся по набережной?
– Не, у меня дела сегодня, – покачала головой девушка, даже не поворачивая взгляд в мою сторону.
– Какие такие дела? Рабочий день кончился, – показал я ей карманные часы.
– А, по-твоему, жизнь должна протекать только у станка под крики Древдуба и шум валов? – теперь она повернулась, смотря на меня исподлобья.
– Ну нет, конечно! Поэтому тебя с собой и зову, – опешил я.
– Ты вот мне честно скажи, как живёт простой народ, ты вообще не видишь, да? – заход был с козырей, и я прищурил правый глаз, даже не зная, что ответить, а тем временем Лиза продолжала. – То, что мы даже помыслить не можем о лучшей жизни и своё существование измеряем сиренами к началу и концу рабочего дня?!
– Слушай, ну всем же тяжело, но куда деваться? – развёл я руками.
– Вот ты, полуэльф, целый день смотришь на бумаги, ценные указания раздаёшь, чистенький, а простой люд кроме этих станков ничего же больше не видит!
Я выдохнул. Может быть у Лизы «эти» дни, и зря я рассчитываю на вино-домино.
– Ну для начала, я эти, как ты выразилась, бумажки черчу и проверяю по двадцать раз за конструкторским отделом. А в оконцовке, – я прикоснулся к ходовой части станка пальцами и мазанул себя черной масляной смазкой по носу, – теперь я такой же грязненький, как и всё тут. Ну а сейчас, пойдём вино распивать и камни в тёмную воду запускать?
Лиза хихикнула. Цель была достигнута и контакт с чем-то взъерошенной девушкой установлен. Она сократила дистанцию и протянула ладонь с верхонкой, чтобы несколькими движениями, хоть частично, стереть с моего лица мазут.
– Ты скажи, Эффир, ты за угнетение рабочего класса или нет? – сменив тон на более тихий и какой-то нежный произнесла она.
– Что? – поморщился я то ли от жёсткой варежки, то ли от странного вопроса.
– Сегодня в ночном цехе забастовка, а если наших требований не выполнят, то завтра она охватит весь завод.
– Почему я об этом ничего не знаю? – удивился я, убрав лицо.
