Немного оправилась и – в Вырицу. Пришла, матушка лежит на кровати. Лидия Андреевна рассказывает свою историю и плачет.
– Не плачь, Лида. Меня вон как поддал: летела и кувыркалась. А он пляшет и смеется: «Вот как я монахиню поддал!»
Было это так. Матушка шла по дороге и ее сзади сбила машина. Удар был сильный. В результате обширнейшая гематома левой ноги, груди и два сломанных ребра. Очередное испытание матушка перенесла смиренно, без ропота.
Человека, сбившего матушку Варвару, нашли быстро, так как были свидетели происшествия. Водитель Леня искренне раскаивался, просил простить. Но самое главное, он недоумевал, как это вообще могло произойти:
– Честное слово какое-то наваждение. Ехал спокойно, дорога свободная. По обочине, в сторону церкви, шла ваша Наталья Федоровна. Вдруг в голове как затмение и голос: «Сбей ее, сбей, сбей…» Руль как будто кто-то тянет вправо. Я чувствую неладное, сопротивляюсь. Думал, проскочу. Нет! Машина как бы сама юльнула и задела Наталью Федоровну.
Матушка простила Леню сразу же без всяких оговорок:
– Как же я могу не простить, если сам Господь молился за распинателей своих и заповедал нам даже любить врагов наших. Без прощения и любви Бог не примет ни одной молитвы нашей.
«Мы видим великую битву добра и зла, – говорила блаженная Матрона, – и силы эти борются за каждую душу, за каждое проявление жизни. Злая сила губит сами истоки жизни, и, если бы не милость к нам Творца нашего, уже не было бы спасающихся на земле».[8]
* * *
Примерно через год после кончины матушки Варвары открылась новая страница этой великой битвы добра и зла. В Вырице я встретил женщину, которую видел всего один раз, но она мне запомнилась. Видел я ее у матушки. Женщина показалась мне человеком богомольным, так как выделялась соответствующей одеждой. Удивило тогда то, что матушка не хотела её принимать, а потом бранилась: «Чтоб на порог ее не пускали».
Все прояснила эта неожиданная встреча. Женщина меня тоже узнала, потому что поздоровалась первой. В этот раз она была одета обычно, а вот лицо ее заметно изменилось: оно стало просветленнее, доброжелательней, более открытым, хотя и проглядывалась в нем глубокая, затаенная скорбь – именно это я подчеркнул в начале нашего разговора.
– Изменилось, все изменилось в моей жизни. Если бы вы знали, какие трагедии произошли со мной: погиб сын, единственную внучку Оленьку замучили. Дочка теперь несчастный человек. Муж ушел от меня. Что же еще может быть хуже? – Женщина замолчала, видимо, раздумывая, а затем продолжила. – Во всем меня обвиняют… Я и не оправдываюсь. За все нужно расплачиваться. Господь покарал меня. Больней всего то, что другие через меня страдают.
