Всего секунда, и под мой громкий стон теплые волны экстаза уже омывают мое естество, распространяя трепетную дрожь по организму, а в голове звучат тысячи молоточков, и взрываются фейерверки запретного наслаждения.
Мгновение, и я чувствую, как Денис слишком сильно впивается пальцами в кожу на ягодицах. На последнем рывке он задерживается во мне чуть дольше и с протяжным стоном резко отстраняется с грозным рыком, а горячие струи мужской страсти обжигают мое бедро. Мужчина долго пытается отдышаться. Упирается лбом в мое плечо, и я слушаю, как шумно он выталкивает воздух из легких.
Его нежные губы накрывают мои. Денис целует медленно. Чувственно. Долго. Как будто боится первым разорвать нашу связь.
А я чувствую необъяснимую легкость во всем теле. И как теплая нега медленно расходится по организму. Обнимаю мужчину ногами, прижимаясь как можно плотнее.
— Девочка моя.
И сердце мое дрогнуло.
Душу щемит от нежности.
Когда тебе сорок, такое простое обращение значит очень много. Оно кажется самым изысканным и теплым, самым недостижимым и значимым комплиментом.
Денис, заботливо придерживая одной рукой, перекатывается на спину, увлекая меня за собой.
Обнимает крепко, а отстраниться не позволяет. Хоть я и пытаюсь немного отодвинуться, потому что...
Реальность накатывает почти сразу. Холодная действительность твердит, что я только что уступила и, полностью отдавая себя, занималась сексом с мужем моей дочери.
Моя голова покоится на его плече. Но этого мне мало. Я еще кладу ладонь на мужскую грудь. И медленно поглаживаю. Так приятно его касаться...
Внутри темень. Холодная. Непроглядная. И страх. Что же я наделала... Если Алеся узнает...
— Таня. Не надо, — только после того, как почувствовала, что мужские пальцы старательно вытирают влагу с моей щеки, я поняла: плачу. А слезы рекой льются. Прямо на Дениса.
Если до сегодняшнего дня я старалась как можно реже оставаться с мужчиной наедине, избегала его, то совместный вечер — это настоящее предательство и нож в спину моей любимой девочке...
И кроме себя винить я никого не стану. Я сама уступила. Значит, сама виновата.
— Обещай, что она не узнает.
— Танюш, ты это... успокойся сначала.
— Денис! — мгновенно вскидываюсь, поворачивают к нему и заглядываю в темные глаза, — она не должна узнать! Обещай мне!
— Танечка, — мужчина успокаивающе поглаживает меня по голове, спускаясь к пояснице, — я, конечно, сейчас ничего не скажу Алесе. Но я не могу обещать, что она никогда не узнает. Ты ж сама понимаешь…
