Православное воспитание в контексте социализации | страница 44



Анализируя подробности трагического жизненного опыта детей эмиграции, педагоги называют три группы фактов, оставивших след в детских душах.

Первая – слом старого уклада жизни, разрушение устойчивого быта. То, что казалось детям «вековыми устоями русской жизни», распалось на их глазах безвозвратно. Отречение государя от престола, падение монархии взволновало и мальчиков, и девочек. Но самым чувствительным для детей стало то, что касалось их личной жизни, – вынужденная перемена жизни, расставание с родными и близкими, потеря «своей» школы. «Наш старый директор в новой школе мел полы. Старик-математик пас коров, а нас учили какие-то дураки».

Вторая – гражданская война. В одном сочинении девочка 13 лет пишет, что отныне ей стало все казаться возможным. Дети не раз были свидетелями самых жестоких убийств. Мальчик 12 лет пишет: «Я видел убийство большевиками, и в тот же день сильно заболел. В бреду мне мерещился страшный большевик с кровавыми руками». Ученик 5 класса вспоминает: «Когда изрубили моего старшего брата, я стал диким зверем». Его одноклассник:

«Я скоро увидел, как рубят людей. Папа сказал мне, пойдем, Марк, ты слишком мал, чтобы это видеть».

«Брата четыре раза водили на расстрел попугать, а он и умер от воспаления мозга».

«Видел я в 11 лет и расстрелы, и повешение, утопление и даже колесование».

Среди таких записей не поражают уже и такие признания:

«За эти годы я так привык к смерти, что теперь она не производит на меня никакого впечатления».

«Я ходил в тюрьму, просил не резать папу, а зарезать меня.

Они меня прогнали».

«Я видел горы раненых, три дня умиравших на льду».

«Приходил доктор и, указывая на маму, спрашивал: еще не умерла?».

Некоторые дети пережили в России голод, кое-кто наблюдал случаи людоедства. И если социальный слом потряс детские души, то виденные ими зверства придавили, перевернули те понятия о добре, справедливости, которые прививались им с детства, вызволили наружу злые чувства, порыв мести и ненависти. Шестнадцатилетняя ученица гимназии пишет: «После победы большевиков мне захотелось умереть и не видеть этого мерзкого мира».

«Видя мамины страдания, даже маленькие мои братишки переставали плакать и говорили: мама, мы не хотим есть, это мы так…»

«Видел я 18 переворотов, эх, если бы помнилось только хорошее».

«Столько обезображенных трупов видел я в России, даже лошади боялись».

Мучительно проявлялась для многих детей перемена в отношении к ним, их семьям тех, кто раньше служил или работал у них: «Пришли крестьяне и стали распределять комнаты после нашей смерти. Я каждый раз думала, что такое смерть».