Татевская школа имела при себе общежитие, так как в ней учились дети и из отдаленных от Татево деревень. По словам Рачинского, в сельских школах российского Севера в то время просто необходимы были общежития для учеников из дальних деревень. Ранние сумерки, короткие дни, да и отсутствие теплой добротной одежды и обуви для пеших переходов в несколько верст затрудняли посещение школы детьми. Почти две трети учеников Татевской школы всю учебную неделю жили в общежитии, посещая родные семьи только по воскресеньям и праздникам. Рачинский, живя в этом же здании, оказывался в тесной близости с детьми не только в учебное, но и во внеурочное время. Несколько педагогов школы, не имеющих своих семей, так же постоянно пребывали в стенах школы и общежития.
Изначально краеугольным камнем школьного жизнеустройства явился принцип построения школы на началах народной жизни, и в основание ее было положено национальное воспитание. Рачинский писал: «Крестьяне твердо верят, что школа может быть полезна их детям лишь поскольку она приближает их к Церкви, поэтому они особенно дорожат даже и материальной близостью школы к храму, с его службами, с непосредственным соседством священника-законоучителя» (114, 112). Школа располагалась в непосредственной близи от местной приходской церкви. День в школе начинался и заканчивался молитвой, важнейшие события школьной жизни приурочивались к церковным праздникам.
День начинался в 6 часов. Утренняя молитва была более краткой, чем вечерняя, – на ней присутствовали только живущие в школе дети и педагоги. До 9 часов утра – хозяйственные заботы: дети помогают кухарке, рубят дрова, везут с речки воду, убирают школу. После завтрака, с 9 до 12 часов – уроки. С полудня до 2 часов дня – перерыв, очередная партия везет воду, рубит дрова, остальные играют во дворе. За играми строго следили педагоги-воспитатели, так как было замечено: если игры по каким-либо причинам прекращались на неделю, дети заметно слабели, делались вялыми и занятия шли хуже. В таких случаях, по настоянию С.А. Рачинского, сами учителя затевали игры. С 2 до 4 часов пополудни возобновлялись учебные занятия, потом дети полдничали, учителя пили чай, после 6 часов начинались вспомогательные занятия и общая спевка. Заканчивался день совместной вечерней молитвой.
Один из педагогов школы, Н. Горбов, описал в предисловии к книге С.А. Рачинского следующее: «Вечерняя молитва имеет свою историю. В первое время она происходила так. Один из учеников возглашал начальные молитвы, потом пели «Отче наш», а затем учитель читал одну из вечерних молитв. На следующий вечер читалась другая молитва, и так по очереди все. После вечерней молитвы пели «Достойно», затем возглашался отпуст. Это было довольно продолжительно, и что же? Никогда никакого утомления, серьезно и сосредоточено стояли перед иконами с теплящейся лампадой наши ребята после целого дня усиленных и разнообразных трудов, и я не могу сказать, как милы, как хороши они бывали в это время! Но что же произошло дальше? После ужина мой помощник и друг, Роман Степанович Крылов, ныне уже диакон, обыкновенно молился один в опустевшем классе. Я не входил туда, чтобы не мешать ему. Между тем, начал я замечать, что часто в спальне (она же и столовая), где после ужина оставались ученики, недостает нескольких мальчиков, преимущественно из старших. Взглянул я однажды в класс и вижу – перед иконой молится Роман, а поодаль на коленях стоит кучка ребят, что они начали приходить потихоньку, стараясь быть незамеченными, в класс – и тоже молились. Потом они упросили Романа вычитывать все молитвы вслух. Т. о., сама собой, по желанию самих же ребят, вечерняя молитва расширилась, и теперь на ней прочитываются уже все молитвы на сон грядущим» (115, 7–8).
