Федина Пасха (сборник) | страница 18

Потом как-то стала соображать, хотя вся от страха окаменевшая была. Кричать надо. Вроде как вразумление было. Стала кричать:

– Ко-о-ля… Ты скоро? Я у вы-ы-хода… Чего? А сама ем ягоду, шуршу ветвями, болтаю корзинку, скребу по ней, чтоб как будто ответа не слышно.

– Ла-а-дно, – снова кричу, – Зина-то где-е-е? И иду в противоположную сторону даже не торопясь, чтобы не догадался. А потом, за деревьями уж, как помчусь! Краем глаза посматриваю в ту сторону, скорей бегу к канаве, откуда я выходила, еще не очень-то и надеясь, что она там. Запыхалась, лезу через коряги, как ненормальная, и твержу: «Господи, помоги. Господи, помоги».

Провалилась в воду, думала, что трава, подол разорвала, опять в жижу какую-то… Потом, слава Богу, просвет показался, там – поле. Слава Тебе, Господи!..

– А ножик-то был у тебя? – помолчав спросил Федя. – Если что…

– Да какой там ножик? Не до него было – задумчиво произнесла бабушка, видимо все еще переживая. – Я, как суслик, заморочена от страха была. Если б не Господь. Хоть слабенько просила, но с верой. И помог. Ну, да ладно. Пойдем домой. На, держи мисочку. Слава Тебе, Господи! – Бабушка перекрестилась и, неторопливо поднявшись со скамеечки, пошла домой.

Жил Федя со своей бабушкой Олей. И с ними доживала свой век прабабушка Надя. Высохшая, притихшая, будто оторванная от дерева ветка, устало удерживала она свою жизнь. Время от времени она поднимала свою дряблую руку и медленно крестила себя.

А шестилетний Федя редко забегал в эту комнату. У него была своя весна, а у прабабушки осень. Баба Оля ухаживала за своей мамой, но однажды и сама занемогла. Позвала внука, погладив его по голове, попросила:

– Феденька, внучок, мне сегодня что-то нездоровится, бабушку-то я покормила, да вот забыла носки одеть. Сегодня холодно что-то. Там они лежат, под матрасом, у нее в ногах. – Федя огорчился и даже немного испугался – он еще ни разу не подходил близко к своей прабабушке и лишь иногда забегая, мельком видел торчавшее из-под одеяла ее желто-зеленое лицо. А тут еще носки.

– А когда ты встанешь?

Бабушка устало взглянула на внука:

– Да вот, приму сейчас лекарство, полежу немного… Уж сходил бы ты, Феденька… холодно ей.

– А может она подождет? – спросил он. – Что, не потерпеть ей, что ли?

Бабушка промолчала.

Немного постояв, Федя пошел в другую комнату. Подошел к кровати, уныло глянул на дряблые опущенные веки. Какая-то она вся сушеная, застывшая. Он подошел ближе, неохотно вытянув из-под матраса серые носки. Бабушка открыла глаза, удивленно взглянув на него.