…пока оба воинства – Феанора и Финголфина – шли по Аману, она старательно держалась в толпе. Потом, когда их оставили в Арамане… тогда стало проще. Уже не нужно прятаться.
…воинство Финголфина хлынуло в Хифлум, и это было безумным смешением ненависти и радости. Несмотря на старательно взлелеянную вражду и гнев, расцветший за время пути через Лед (а вы говорите, во льдах не цветет ничего… цветет, и пышным цветом!) – несмотря на всё это, многие воины Первого дома рвались на северный берег: узнать, дошел ли друг. Спутникам Финголфина было проще: они без помех шли на южный, узнать, не погиб ли…
Хэлгон оставался в стороне от этой суеты, он был спокоен и почти горд: ведь его жена – в безопасном Тирионе, он так хорошо всё продумал заранее, ему не нужно тревожиться за нее. Вот, даже лорд помчался на северный берег – узнать, как Аредэль, а он, простой дружинник, может спокойно стоять в дозоре и не беспокои…
Знакомое осанвэ коснулось его сознания.
…как только его сменили, он помчался на северный берег, не веря, всё еще не веря, что она действительно здесь, что она нарушила его запрет, нарушила свое обещание, что она осмелилась рисковать жизнью, хотя он ей запретил, внятно запретил это!
Эльдин действительно была там. Живая, только очень бледная и исхудавшая. И Хэлгон, не тратя время на очередную ссору с ней, помчался искать Финголфина. Его бешеный порыв восхитил бы сейчас самого Келегорма (но тот был занят долгожданной перебранкой с Аредэлью и пропустил сие достойное зрелище).
Финголфин отдавал распоряжения по лагерю, когда на него стрелой вылетел Хэлгон и закричал:
– Как ты посмел привести ее сюда?!
Сын Финвэ после Льда был не слишком скор на эмоции. Он медленно обернулся и спросил:
– Кого?
– Эльдин! Почему ты ее привел, если я запретил ей идти?!
– Дочь Глиндана? Я ее не вел, я даже не знал, что она пошла с нами.
Финголфин медленно вспоминал. Шла? Возможно. Не жаловалась, не падала, не проваливалась под лед… не вспомнить.
– Ты даже не знал?!
Вокруг них начали собираться нолдоры Второго дома. Они смотрели на эту пару с недоумением, словно колеблясь: разъяриться на дерзкого дружинника, который смеет так говорить с королем, или – рассмеяться.
Со стороны эти двое выглядели как горный утес и яростный ветер, твердо вознамерившийся сей утес повалить. Интересное зрелище, несомненно.
– Ты потащил ее через Лед. Ты понимаешь, насколько это опасно?! Она могла погибнуть!
Финголфин медленно проговорил (каждое слово было тяжелым, словно глыба):
