– Потому что есть на свете справедливость.
– Ты хочешь сказать, что Эру больше нечем заняться, как только отвлекать меня во время поединка?
– Не смей так говорить!
Былые друзья. Былые враги. Они бродят тенями по стылым равнинам Химлада. Им – хлад… Химлад… разлад…
Теперь, после Нирнаэт и разорения Дориата, здесь всегда холодно, снег тает лишь в конце весны, да и лето коротко. Но мерзнуть уже некому – волки воют на руинах Аглона, опустел Нан-Эльмот после гибели Эола, не осталось синдар и нандор в Химладе, и только белки скачут по некогда прекрасным лесам Дориата. Кто-то из эльдар бежал в Оссирианд, другие – в Арверниэн.
Бежать прочь из этих земель – это всё, что осталось эльдарам. Оставить родные края холоду и теням убитых. И теням убийц.
– Да, тебе не о чем со мной разговаривать, я помню, но – я давно хотел спросить тебя. Тогда, в Нарготронде, ты сказал…
Мертвый Белег невольно останавливается.
– …сказал, что не допустишь моей свадьбы. Сейчас уже всё равно, так скажи: что в произошедшем потом было сделано тобой? Вряд ли ты уговорил Хуана…
– Тебе не понять, н-нолдо!
Мертвый Келегорм смеется, запрокидывая голову:
– Сколько ненависти в этом «н-нолдо»! Можно долго перечислять: негодяй, предатель, убийца… а можно вот так сказать «н-нолдо» – и всё ясно. Но всё же – попробуй объяснить мне. Прошу тебя.
– Я не говорил с Хуаном, и уж тем более не мог ничего сказать Лучиэни. Но я хотел, всеми силами души хотел, чтобы твой замысел сорвался.
– Хотел? Но я тоже хотел… и тоже всей душой.
– Ты действительно не понимаешь разницы? Тогда ты – как мальчишка, который удивлен: я же наложил стрелу и спустил тетиву, я даже прицелился – так почему же не попал в мишень?!
– А-а. Ясно. Ты хочешь сказать, что умеешь направлять волю, а я – нет? Интересно, как научиться этому?
– Ты ждешь, что я стану тебя учить?! Мне хватит того, что я когда-то показал тебе дорогу в Менегрот, а ты…
– А наше войско вели те, кто уже побывал в Менегроте послами. Так что твои знания отнюдь не обернулись против твоего народа.
Войско проходит южнее. А эти двое уже ничем не могут помочь своим. Хотя хотят. Очень хотят.
И «свои» у них снова разные.
– Твои братья… убийцы…
– Убийцы? Два посольства в Дориат, одно в Гавани – это ты называешь «убийцы»?
– Сильмарил по праву…
– По праву – ваш? Ну да, кровь Берена, Тингола, Диора… А Маэдрос скажет: кровь Финвэ, Феанора… и возможно, добавит – Келегорма, Карантира и Куруфина. Нет, Белег. Наши права равны. Будь я жив – я бы кричал о праве нашем и только нашем. А сейчас… у вас – гордость, у нас – Клятва. Мы равно правы.
